VII Александр Македонский и саньясин

Мне непонятно, как великим
Считают люди иногда
То полководца с нравом диким,
Сжигавшим чьи-то города,
То императора, что пёкся
О власти личной пуще всех,
Кто от амбиций не отрёкся,
За счёт других снискав успех.
По мне, так истинно величье
Совсем в другом заключено.
Я попытаюсь в этой притче
Раскрыть, в чём кроется оно.

Безостановочно, без спроса
Течёт река обычных дум,
Но лишь предвечные вопросы
Философа решает ум.
В Пелопоннесе жил учитель
Наставник юного царя.
Ему лишь древности воитель
Перечить не пытался зря.
В неодолимой жажде знаний
Шли Аристотеля года.
Его заветное желанье
Не покидало никогда.
Реализованную душу
Мечтал он встретить где-нибудь,
В беседе с ним, «имея уши»,
Он смог бы много почерпнуть.

Благословляя войско греков
В индийский длительный поход,
В предвосхищении успехов
Шумел восторженный народ.
Материальных выгод жажда
Влекла  туда лихих солдат,
Предполагавших, что однажды
Откроет двери им Бхарат.
Мудрец просил царя повсюду
Познавшего себя искать.
Тот обещал такое чудо
В чужой стране ему достать.
Преуспевая в деле ратном
Врагов пленяя иль губя,
Царь на пространстве необъятном
Искал познавшего себя.

Преодолев леса  и горы,
Жестоких сеч водоворот,
Конь Александра на просторы
Прекрасной Индии несёт.
Вот к Македонскому с докладом
Старшины верные идут:
Передовым разведотрядом
Святого найден был приют!
Для промедленья нет причины,
И через лес, и бурелом
Военачальник к саньясину
Спешит отправиться послом.
Пообещав тому радушный,
Богатый в Греции приём,
Посланник видит равнодушный
Взгляд в собеседнике своём.
Невозмутимый и достойный
Звучит отшельника ответ:
«Как невозможно ветер вольный
Заставить дуть за горсть монет,
Так невозможно вам заставить
Иль даже просто пригласить
Моё внимание направить
Туда, где не хочу я быть.
Твой Александр, если хочет,
Пускай приходит сам сюда»!
Негодованием клокочет
Могучий грек, как никогда.
Переборов усильем воли
Наружу рвущийся свой гнев,
Решая старца не тревожить,
Назад спешит, коня поддев.

Высокомерным показался,
Ответ отшельника царю.
В морщины лоб царя собрался:
«Его я щедро одарю!
Запоминающимся станет,
К нему мой собственный визит.
Сопротивляться коли станет,
Пускай себя во всём винит!»
Охладевала понемногу
Затмившая рассудок злость,
Когда уверенный и строгий
К приюту приближался гость.
Овладевал им трепет странный,
Ломая мыслей прежних ход.
Какого и на поле бранном,
Не ведал он за весь поход.
Вдруг Александр очутился
В густом кустарнике один,
Из ниоткуда появился,
В годах преклонных саньясин:
«Именовать великим стали
Тебя народы разных стран,
Кулак отведав твой из стали,
Принесший столько бед и ран.
Но подчиняющийся страсти
На самом деле не велик.
Ты, наслаждающийся властью,
Зайдёшь когда-нибудь в тупик!»
«О, уважаемый саньясин!
Пришёл не спорить я с тобой.
Я приглашаю! Ты согласен,
Забрал чтоб я тебя с собой?»
«Непобедимость вас лишила
Уменья право уважать.
Не существует в мире силы,
Способной выбор мой попрать!»
Вмиг Александр разъярился,
Услышав дерзкие слова –
Рассудка, впрямь, старик лишился,
Слетит несчастная глава! –
«Предупредить тебя желаю,
Подумай лучше, саньясин.
Я непокорных убиваю,
Остался только шанс один!»
Неотвратимо накалялся
Царя и риши* разговор.
Но безмятежным оставался
Мудрец индийский до сих пор.
«Ты бесполезно торопился
Ко мне по девственным лесам,
Ты с опозданием явился –
Себя давно убил я сам!»
Македонянин потянулся
Рукой решительной к мечу:
«Недопустимо затянулся
Ненужный спор. Я не шучу.
Что ж попрощайся со своею
Упрямой слишком головой.»
«Противоречить я не смею –
Сказал старик – то выбор твой!»
Перепугать меня не сможет
Твой окровавленный клинок,
И смерть меня не потревожит,
Придёт когда последний срок.
Я, обезглавленный тобою,
Бесстрастно буду наблюдать,
Как голова сама собою
На землю будет отлетать…

Перенесла нас притча эта
В давно забытый всеми век,
Когда огромной частью света
Владел могучий человек.
О, темперамент чемпионский,
Сжигавший за собой мосты!
Осуществил ли Македонский,
Свои заветные мечты?
Осознавал ли он причины
Ошибок пройденных дорог,
И понимал ли, что отныне
Пред ним духовности порог?
Ошеломляющее нечто
Насквозь пронзило честный ум,
И размышления о вечном
Предметом стали царских дум.
Он в ежедневнике представил
Записки о событьи том.
Не потому ли он оставил
Индийцам их родимый дом?
Ведь достиженье небольшое –
С уставом рваться в чей-то храм.
Реализованной душою
Наверняка он был и сам,
Неоспоримо, дух сильнее,
Чем эго, сколь его ни тешь,
Что показал всего яснее
Мудрец индийский Дандамеш!

Саньясин* - отшельник
 


Притча в авторском прочтении :

https://youtu.be/MsZIJsTKGtc