Шадреш ранней весны

1

Завтра март, и зимний воздух
оживает, как родник.
Как же он щекочет ноздри!
Как же щиплет он язык!

Ну, конечно, лед потаял
на реке – и у быков
размороженным минтаем
почернел со всех боков.

И сугробы почернели
и рассыпались в труху,
обнажив осенней прели
золотую чепуху.

Пропитавшись лишней влагой
воздух стал таким сейчас.
Горьковатым, словно брага.
Сладковатым, словно квас.

2

Завтра март, и всюду тени
(ибо солнце на коне) –
продолжением растений
на асфальте, на стене.

Это солнечный художник,
взяв свинцовый карандаш,
срисовать решил сегодня,
как умеет, город наш.

А умеет, как граффитчик
или концептуалист:
взять коробок триста спичек,
сжечь и всё потом – на лист.

И с веселым вдохновеньем
всё потом перемешать:
лужи, небо, ветки, тени,
тени – снова и опять.

3
 
«Завтра март!» - орет ворона
из нестреляных ворон,
и, змеясь, ветвится крона
вкруг нее, как геликон.

Черный ангел черной ночи
черной совести черней,
черный клюв задрав, пророчит
наступленье ясных дней.

Громогласно, первозванно –
наступленье буйных трав.
Точно в пику Иоанну.
Апокалипсис поправ.

Наступленье краснотала,
воскрешение земли –
та, которая таскала
хлеб и мясо Илии.

4

Март. Венозные верхушки.
Птичий гомон. Синева.
На откосах, будто стружки,
прошлогодняя трава.

Март. Раскисшие дороги,
почерневшие поля:
шаг ступил – цепляет ноги
крепко мать-сыра земля.

На ветру промозглом стынет –
комья вроде синих губ,
что бормочут: «Сыне, сыне,
чем тебе мой дом не люб?

Что ты все глядишь на небо,
непонятной манны ждешь?
Тут себе добудешь хлеба.
Что посеешь, то пожнешь».