Приключения философа Талки. День 11-й, 1 часть

…У себя в номере я принял теплый душ, выпил чашку чаю, плотно зашторил окна и дрожащими руками вынул фотку… Так и есть - похожи как две капли воды… Боже мой!.. Погасил свет, лег в постель, положил фотку себе на лоб, закрыл глаза и стал, как молитву, повторять шепотом: ”приди ко мне, приди ко мне, приди ко мне...”
…- Ну что ты, глупенький. Это же – счастье, что теперь мы вдвоем. Ты и я. В этом доме. И в этом саду.
- Да, моя любимая, ты - мое сердце и мы теперь неразлучимы.
- А хочешь, я открою тебе одну тайну? – глаза ее становятся бездонными.
- Хочу, любовь моя.
- Иди же скорее! – она откидывает розовое покрывало, – ложись! - И ложится рядом, накрывая нас с головой. Мы приближаемся… Соприкасаемся… Наши сердца бьются в такт… Наши губы, руки сливаются. Еще ближе, еще… И вот – ее уже нет рядом, она – во мне! Я чувствую ее всю – как себя самого – от кончиков пальцев до ресниц. Во мне – ее сердце, ее душа, ее тело. И я – весь – в ней. Я замираю и…   
Темнота. Я включаю свет. Что это было? Внутри меня бушует пожар. Вскакиваю, принимаю ледяной душ, затем горячий – и сразу же ледяной. Пожар потушен. Пью крепкий кофе – и падаю мертвым сном.

Мелодичная трель мобильника. Петр. Через полчаса прибудет Дмитрий Васильевич. Успеваю привести себя в порядок и вновь удивиться – пожар еще жив! Заходит батюшка и хвалит за бодрый вид. Если бы он знал!

Программа на сегодня – путешествие по “владениям”. Нас будет сопровождать и возить участковый. Выходим на улицу. Пусто, все уехали в поля. Алексей, радостно улыбаясь, приветствует. Я ему также рад. Пристально всматриваюсь в его глаза, неужели никаких следов “мучений”? Никаких. Еще больше радуюсь.
- Вчера дело важное cделал, – батюшка светится радостью, – плотнику нашему, Евсеичу, проповедь читал. Пришел ко мне - сам не свой. Мысли – чернее тучи: то ли счеты с жизнью свести, то ли – жену избить душа его требовала. «Что делать?» - плачет, – жить без нее не могу, а она к другому засобиралась. “Не торопись”, – говорю, – “послушай меня – и все станет ясно”. Сидит, смотрит недоверчиво. Беру ,иблию, открываю завет. Читаю, не из книжки, конечно, а из души своей, страдания и любовь Христа нашего. Вижу - меняется человек, на глазах меняется. Просветление наступает. Вот она где – настоящая любовь, - нежно гладит книгу, - скольким здесь, на земле, он путь указал, скольким жизнь вернул!

…Село оказалось достаточно большим. Небогатым, но ладно устроенным и ухоженным. Вновь припомнились мне наши “коттеджные поселки”, где рядом с дворцами запросто соседствовали свалки и просто напрочь замусоренные территории. А располагающиеся вдоль дорог красавицы-рощи при ближайшем рассмотрении оказывались  хранилищами следов попоек и оргий. Многочисленные дома почти ничем не отличались друг от друга. Один из них оказался жилищем одинокого Вахтанга Константиновича, никаких преимуществ у него не было.
- Телохранители ему тоже не нужны, а вот охрана хозяйства у нас имеется, да еще какая! Поедем на хутор, и все увидите.
Хутор оказался довольно далеко и представлял собой скорее погранзаставу или лагерь спецподразделения. Невдалеке было видно еще несколько любопытных “объектов” – местная тюрьма, в которой наш участковый и проходил курс “шоковой терапии”, а также – поселение для чуждых хозяйству людей, или попросту – изгоев.   

“Погранцов” представил сам батюшка. Это оказались люди, которых родина втолкнула в войну, а после – забыла об их существовании. А они так и остались жить в войне. Молодые и старые, физически здоровые и инвалиды – они не могли жить как все. И – спивались, или – сходили с ума, или – убивали, или вот – попадали сюда. Они не сидели на шее у крестьян.
- В хозяйстве работы не много так что помогаем добрым людям, – пояснил Дмитрий Васильевич, – сами себя обеспечиваем всем необходимым. Хотя, – он посмотрел в сторону тюрьмы, – и у нас порой бывает. Не так давно гости с Кавказа, дети гор пожаловали. Тесно им там, а у нас – поля бескрайние, раздолье… “Колхоз под себя” захотели. На джипах кавалькада прикатила, с оружием. Так это в горах у них можно – армию да милицию пугать. И по норам после прятаться, а здесь – чистое русское поле. Убежать некуда. Вот все в тюрьму нашу-то и попали, - он засмеялся. - Петенька-то наш все бегал, ругал их – «Ну что же вы столько народу привезли! Мне за ваше перевоспитание контора не доплачивает”. Что поделаешь – почистим их – и в российскую глубинку – села поднимать, – буднично произнес он.
Мне же все было не так очевидно – методы “Петеньки” как-то не вязались с образом батюшки.
- Не веруют они в бога нашего, да и в своего, думаю, тоже. ”Не убий” – заповедь едина для всех верующих. А ежели твой бог говорит: ”Убий неверных” – так это не бог, а дьявол. А ты, значит – неверующий. Вот тут Петр и пригождается.