Жизнь, как игристое шампанское, кипела...

Жизнь, как игристое шампанское, кипела.
Пузырьки её на стенках хрусталя искрились,
Лопались и брызгами она, в глаза, шипела…
Так забавно, что они, от этого, слезились…

Не умея пить, глотал я слишком жадно,
Не жалея содержимого большой бутылки…
Было шумно, весело и на душе отрадно,
Что была ядрёной и холодненькой – из морозилки…

Между тем, и вкус и крепость в воздух уносились.
Шапка пены всё трудней и ниже поднималась.
Но захмелевшие головушки, тогда, вовсю резвились,
А одна, со мною, помню, вкусно-сладко целовалась…

Дрожь, от нетерпения, прошлась, до жути,
Губы сочные, девчоночьи, с ума сводили –
Отыскали молодые груди, нагло, руки
И обо всём на свете, с нею вместе, позабыли…

Где мы, что мы делаем – сознанье помутилось:
Ласки, поцелуи жаркие, тела горячие, движенье…
Наслажденье от того, что это вдруг случилось –
Мы были наверху блаженства, без сомненья…

Я не каннибал, но съесть, её, желание пронзило –
К соскам упругим, жадными губами, припадал
(Вот, мысль, дурацкая, в башке засела, егозила!)
Зубками, поочерёдно, нежно, каждую кусал…

Охи, ахи, стоны, помутнённое сознанье…
Кто на ком – всё кувыркалось и вертелось!
Мы были, с нею, словно, два безумные созданья -
Всего, чего другим нельзя, нигде и никогда, хотелось!

Мы взлетели ввысь – под нами проплывали годы,
Так любопытно было нам, за ними, наблюдать –
Они, как баржи, сухогрузы, катера и теплоходы,
Которым, никогда, не доведётся полетать…

Тот полёт мне будет долго вспоминаться -
Очень жаль, что вечно он не может длиться…
И вот уже мы стали плавненько снижаться,
Чтоб на землю грешную, навечно, опуститься…
16.01.14.