Монолог отца Сергия. Переложение

Что ещё? Зачем всё это - радость мира, суета?
Для чего? Но нет ответа, холод встреч и пустота
Будто выжженное поле и на нём стою, как перст,
и истошный крик - доколе?! разлетается окрест
Почему мне не даётся, то, зачем я рвался в бой,
то, что верою зовётся и сердечный лечит сбой?
И чувствительных соблазнов знать, доподлинно всё знать
и смешных, и безобразных силу может отнимать.
Почему мы с ней не вместе, всё сильней нутро горит,
что меня пред ней бесчестит, неужели глубь обид
и желание быть первым, презирать, кто выше был,
тот мирской характер скверный, что, как видно, не изжил?
Неужель моё сиротство будет длится без конца
и коварнейшим юродством будут слёзы течь с лица?
И изматывать неспешно обличением простым,
что в порыве дальнем грешном быть хотел таким успешным,
чтобы выглядеть святым!
О, влекущие высоты! Кто вы, идолы мечты?
Почему фальшивят ноты, когда сам с собой на ты?
Бога нет?! Да, маловато. В человеческой душе
больше липкого разврата и привычного клише,
что вся жизнь несправедлива и предвзято не добра,
и бывает так брезглива, и от этого груба
А мы большего достойны. Почему не ценят нас,
поселяя в сердце войны в добрый и недобрый час?
Кто и чья это насмешка, кто глумиться вздумал так,
что вся жизнь сплошная спешка, а верней сплошной бардак?
Если всё по Божьей воле, как такую полюбить?
Сердце ночью волком воет, правду жаждуя добыть
А того и знать не хочет, что само взрастило сад,
зори где к утру и к ночи адским пламенем горят
Только Бог и кара Божья почему хранят уста?
Неужели перед ложью силы нету у креста?
Не с того ли по-гусарски бес кутит в людских умах,
что, прикрытая по-царски, совесть позабыла страх?
и сбирает в своём доме полчища готовых бед,
что гарцуют на подъёме, к выходу готовясь в свет,
и питаясь страстью плотской, всё готовые подмять,
веру хворью идиотской продолжает называть
Ну, а Бог, опять, ну что же так даёт волнам играть,
будто специально множит злую щеристую рать?
Как проклятье жгут вопросы, не давая мне уснуть
Что за чудо-перекосы, неужели в этом суть?
Неужели, как и прежде, ничего не изменить
и одна стезя надежде - от отчаянья остыть?
Всё откроется не сразу, в этом правда и беда,
будет каждый день рассказан, и оправдан, и наказан...
Но когда придёт сюда, посетит хотя бы взором,
оглянувшийся на миг, Избавитель от позора,
что скупиться не привык?
Или нет на самом деле ни Его, ни той поры,
когда те, что всё стерпели, сменят правила игры?
Да, игры. Игры бессилья хоть вот это объяснить -
для чего даются крылья, чтобы тут же их лишить?
Для чего слова и слава, если славится обман,
где удел любого нрава свой оправдывать изъян?
И живой воды истоки, что так грезил пригубить,
неуёмные пороки могут в пекло превратить

Места нет от смуты этой, всё связала, мочи нет
Как без Бога нет ответа, так без веры Бога нет