Под руку с доппельгангером

день расхристан и неоформлен,
как замыленное портфолио
неудавшегося фотографа.
с голубиным автографом
на плече.
и на майке скалится вечный Че -
это что-то типа эпиграфа.

ты сегодня себе предоставлен полностью
и никто твои не заполнит полости,
не вольётся в пустоты.
кто ты?

мы идём, сочиняя себе истории -
подсознание - тёмная территория.
и какое пробьётся семя?..

ты - герой, позабытый всеми,
сам себе и Блок и Есенин.
а местами и Федерико Гарсиа -
идёшь, срываешь с небес апельсины,
говоришь красиво, пишешь на синем
шёлке Гвадалквивира
и тебе подвластны если не весь,
то точно полмира.
смелый, как десять львов,
злющий, как сотня шершней.
пусть эти, в сером,
считают тебя сумасшедшим.
сегодня ты просто сошедший
с ума/катушек/дороги к дому,
и всякий проулок кажется незнакомым,
и ведёт, как водится, к берегу океана.
нам и это не странно,
правда? совсем не странно.
/и любая форма теперь желанна/.

я - такая же,
каждой промёрзшей клеткой.
лестничной.
нервной марионеткой
я считаю камешки мостовой,
грустно покачиваю головой
и качусь по Аntonijas iela.
ар нуво меня ослепляет белым
и врачует сумрачно-голубым.
этот город просачивается, как дым,
в наши лёгкие, вытесняя другие
города.
мы перед ним нагие.
в мокром снеге.
совсем нагие.
сгинем.
вместе со всей этой внутренней жизнью.
вздохами.
страхами.
лаковой визой.
сгинем.
давай мы сегодня сгинем.
вместе.
станем совсем другими.
ну..
хоть немножечко настоящими.

может горгульями.
может карнизными ящерами.