Единственный выживший

Пятиногий сверчок отхлебнул дихлофоса,
Вытер скрюченным пальцем единственный глаз,
Отсморкнулся в квиток об уплате партвзносов,
Без эмоций продолжил свой грустный рассказ:

"Я решил отомстить, где бы он не скрывался.
От Москвы до Бордо шёл за ним по пятам.
Он легко исчезал, но в Канберре и в Талсе,
Я его находил по кровавым следам.

Всюду сеял он смерть, этот старый убийца,
Жёг, травил и взрывал, и давил сапогом.
Видит бог: он обязан за всё расплатиться,
За рыдания, слёзы и горе кругом.

Как замечено в письмах Сафо к Эврипиду:
"Ожидание будет вознаграждено".
Я узнал: он назавтра плывёт в Антарктиду
И поплыл вместе с ним между бочек с вином.

Наконец мы вдвоём, только белое поле,
Только ветер, несущийся в море винтом.
Я к нему подошёл и воскликнул: "Доколе
Будешь ты убивать?" Он, в испуге: " Ты кто?"

"Помнишь чистых душой четырёх тараканов,
Что погибли от рук твоих грязных, сморчок?
А теперь получи восемь пуль из нагана,
Подыхай на снегу, ennemi-старичок!"

Весь трактир зарыдал, обнимая героя,
Тараканы, клопы и усач-долгонос.
Кто-то пел, кто грустил, вспоминая былое,
И струился рекой кальвадос-дихлофос.