Щука. цикл Огненные письмена

Нес караван,
        да и не он один
Все то,
    что в третьем Рейхе не в избытке
Руду и лес,
      мазут и керосин,
Подшипники и никель в тусклых слитках.

Шли настороженные моряки
Маршрутам разработанным согласно,
От вод нейтральных и до порта Киль
Стараясь не светиться понапрасну.

Наносит случай,
       как всегда,
                удар,
Когда до гавани подать рукою…
«Маркони» прокололся
                и радар
Засек расположение конвоя

Обрывок речи пойманный всего –
«Хох дойче»,
         акцентированный властно,
И сразу корабли плывут в огонь,
Где радиомолчание напрасно.

Задания овеществлёна мысль
Бросок из базы,
         в яростном азарте,
И мы уже к утру пересеклись
С конвоем,
       как на адмиральской карте.

И наблюдатель с мостика не смог,
Жизнь сохранив,
         как высшую награду,
Заметить средь бурунов перископ,
Сверкнувший остро,
          своим хищным взглядом.

Прорезали зеленый бок волны
Торпеды,
    в цель летя без перебоя...
Уже стонали резко ревуны,
Как звери,
      потрясая головою,

Но транспортников время истекло!
Оно огнем по зыби пробежало,
Раз даже перископное стекло
Казалось,
     стало плавиться от жара.

Сторожевик в клубящемся дыму
Квадраты нарезал в горячке боя.
Глубинных бомб насыпав за корму,
Побольше,
      чем конфет для гордой фройлен.

…На глубине предельной,
                как в ночи,
Что на земную вовсе не похожа,
Подлодка погибает,
             но молчит,
Врастая в грунт своей стальною кожей.

Предсказывая,
        что в любой момент
Глубинных бомб кровавые разборки,
Уложат нас на вечный дифферент,
Испариной исходят переборки.

Пускай в отсеках душно и темно,
На свежий воздух не откроешь окон.
Мы не потеем,
         нас трясет озноб
Не страха -
      скрытой ярости высокой!

«Охотников» движки чадят угаром,
Да только нам сегодня не дано,
Захлебываясь кровью и соляром,
Собою удобрять морское дно.

Хотят накрыть,
         чтоб всплыли?
                Нет уж, дудки!
Балтфлот не эту слабость не пойдет.
Мы дышим,
      через раз,
          вторые сутки,
Чтоб растянуть подольше кислород.

Такой расклад.
        Раз надо,
             помолчим,
За нас торпеды все сказали речи.
На глубине холодной,
             как в ночи,
Мы знаем,
     что она не бесконечна.

Уходим в глубь,
          как зверобои в чащу
И потому на сердце веселей.
Ведь поросенок с корочкой хрустящей
На пирсе ждет,
          а водка – на столе.

И мы с судьбой ещё не раз поспорим
Вновь перископ ввинтив в водоворот.
Нас обнимает,
       как любимцев,
                море.
Оно свое.
       Укроет
            и спасет.