Моя родословная

Моим дедам –
переселенцам в Сибирь
                – посвящается

Село просыпается рано…
И, встав вместе с ним, я с утра
вдруг вспомнил про деда Ивана,
а следом – про деда Петра.

Они оба были крестьяне
(а не из дворян и купцов!):
Штаненко Иван Емельянович,
Пётр Дмитриевич Образцов.

И каждый – наемный работник,
кто к барину шел на поклон.
По вере Иван был «субботник»,
а Пётр не чурался икон.

Платя десятину исправно,
душой перед Богом был чист:
и русский мой дед – православный,
и дед-украинец – баптист.

И если Пётр резал краюху,
то хлеб Иван только ломал.
…Соседку свою, молодуху,
как булку, я тоже бы вмял! 

Она выгибает так спину,
что впрямь доведет до беды…
С Россией и Украиной
 простились навеки деды.

В «столыпинском» жестком вагоне
в пути за Урал был их дом.
…Соседка в коровьем загоне
чуть свет громыхает ведром.

У ней, как у фермерши, с мужем
в хозяйстве весь день много дел…
Дедам моим тоже был нужен
хороший земельный надел.

Но власть показала им «фигу»,
отдав крепостничеству дань, -
и кинут с молитвой Чернигов, 
оставлена с матом Рязань!

               
                *  *  *
Зачем слезы лить и ругаться,
когда собрались всей семьей
за главным в Сибири богатством –
своей, первой в жизни, землей!

Кацап поле цап по-над Бией. 
Хохол вбил там кол, где Иртыш.
…Соседка коров подоила
и гонит в росистую тишь…

И бабушка Уля их бойко
пастись провожала на луг, 
а вечером гул маслобойки
был слышен подолгу вокруг.

В страду, помогая друг дружке,
свозили снопы на гумно, 
чтоб после решет крупорушки
зерно превратилось в пшено.

Устроились, в общем, не худо,
желая всем ближним добра…
У деда Ивана был хутор.
Заимка – у деда Петра.

На праздник в застолье свинина
с говядиной были в чести:
на лавке моя «мама Нина» -
четвертая из шести.

Отец мой, по имени Яков,
на печке девятым рождён…
И в том бабий род одинаков:
рожать – для них главный закон!

…И я от соседкиных  «данных» 
невольно теряю покой…
Любовь знала бабушка Анна.
Знать буквы ей было на кой? 

В букварь и дед Пётр не лазил,
безграмотный был, как чалдон,
зато за пшеницу в гимназии
сестер своих выучил он.

И дед Иван с толком рожь сеял,
чтоб был урожай в недород.
…Как вдруг  в позабытой Расее   
случился переворот!
               

                *  *  *
Царя низложили там с трона,
совсем без царя в голове,
те ж самые баре-бароны,
правительства встав во главе.

Но вскоре уже в Петербурге,
забравшись на броневики,
в шинелях, бушлатах, тужурках,
власть взяли большевики! 

В боях уцелев на Гражданской,
деды в окаянные дни, 
черниговский и рязанский, 
опять оба стали бедны.

Всё то, что своими руками
нажили за несколько лет,
у них, объявив кулаками,
забрал себе сельский комбед.

Вот так в нём глупцы и смутьяны
решали аграрный вопрос,
сменив лозунг «Землю – крестьянам!»
на грозный призыв «Все – колхоз!».

Мычит в общем стаде корова,
ржет лошадь в чужом табуне…
Как жаль, что Петра Образцова
наследство досталось не мне!

…А так бы лез я, а не кто-то, 
с соседушкой на сеновал…
Я дедушку видел на фото:
стоит он там, как генерал!

Стоит и не знает, что скоро,
он горькую с горя запьет,
страшась, что в тюрьме, за забором,
милиция всех их запрёт!

Пошита сума из холстины,
накинув в ночи на плечо,
спит с ней и моя «мама Нина»,
готовой чтоб быть, «если чо!». 

Спасибо, был родственник в Бийске,
служивший в расстрельном ЧК,
он деда из ссыльного списка
вычеркивал наверняка!
 
Пришли, но к Ивану Штаненко…
За то, что своим жил умом,
решением «тройки» он к стенке
поставлен был  в 37-ом!


                *  *  *
Ах, если б не эти вот залпы,
не власти советской грехи,
я землю и сам попахал бы,
потом пописал бы стихи!

Что ВКП (б) из всех партий –
не против народа, а для…
Так врали сидящим за партой 
учащимся учителя! 

Папаша признался: полкласса,
как он, было «вражьих сынов»…
Стучит, словно пепел Клааса,
и в сердце моё прах дедов!

Разрушены дом их и флигель,
сдана маслобойка в утиль...
Сегодня и я – Уленшпигель,
голландец по имени Тиль!

Тебя я зову, Шарль де Костер,
как в детстве, отмстить научи!
Да только на старом погосте
надгробья неведомо чьи.

К одним мы дороги забыли,
к другим они так далеки…
За что вас сгубили, убили,
родные мои старики?

Зачем вас, как траву, скосили –
легко, беспощадно, назло?..
Ведь столько земли по России
бурьяном сейчас заросло!

А вы ведь её так любили,
хохлы мои и москали,
искали вы счастье в Сибири,
к несчастью, найти не смогли!

…Теперь, взяв подряд, своё счастье
который подряд уже год
соседка по имени Настя
всё ищет и, может, найдет!

Не даром вон ведрами в сенцах
грохочет ни свет ни заря…
Деды мои, переселенцы,
вы тоже трудились не зря!

Ведь всё, что стране было странно,
вернулось на круги своя.
Село просыпается рано.
Встаю вместе с солнцем и я.

2010  г.