Экспертный обзор. Сергей Бондарюк. Декабрь-2014

Здравствуйте, друзья!

Вначале, как полагается, скажу несколько слов, очерчивающих моё понимание основных принципов работы художника в адаптации к поэтическому творчеству. Это нужно для того, чтобы последующий разговор о конкурсных стихах сводился не к позиции «я так думаю, верьте мне», а хоть немного объяснял «почему я так думаю».

Не вдаваясь в глубинные, весьма запутанные, тонкие и спорные нюансы философии творчества, а также в узкие вопросы материалов и технологий, остановлюсь на главном – на самых общих структурирующих и образующих теоретических построениях, проверенных временем и призванных направить усилия художника (в нашем случае стихотворца) в правильное и осмысленное созидательное русло. Думаю, многие и сами задумывались об озвученных ниже аспектах творчества и давно являются моими единомышленниками, но, наверное, есть и те, кому изложенные ниже мысли помогут в работе, помогут сориентироваться в поэтическом пространстве.
Частенько в былые времена меня упрекали за то, что, разговаривая о стихах, слишком большое значение я придавал работе с формой. Ну зачем, дескать, придираться к отдельным словам и образам, если в целом стих о добром и вечном. Зачем препарировать стихотворение, разделяя его на семантические конструкции, если приблизительно понятно, о чём хотел сказать автор и то, о чём он хотел сказать, нам небезразлично. Какой стих лучше – идеальный с технологической точки зрения, но ни о чём, или корявый, но о важном? На что нам надо обращать внимание – на форму, или на содержание? Что важнее? Для чего вообще в стихосложении мы рифмуем слова, или загоняем в размер целые предложения, выстраивая из слов некие странные виртуальные картинки – образные конструкции? Для красоты? Для самоудовлетворения?

К сожалению, есть ещё люди, которые и в двадцать первом веке искренне считают, что в искусстве «что сказал», важнее «как сказал», или наоборот. Считают, что искусство существует исключительно для самовыражения индивидуума, для своеобразной его релаксации в процессе творчества, или для бесконечной и возвышенной его (индивидуума) рефлексии.

В искусстве форма и содержание – две части одного целого, но в балансе этих двух равноправных в идеале категорий всё-таки наблюдаются нюансы. Если подумать, то становится понятным, что мироощущенческая составляющая творчества, пресловутое «что сказал» – категория субъективная, зависящая всегда и только от личных качеств творца, от того, насколько он богат духовно и интеллектуально, насколько его осмысления действительности способны заинтересовать других. Тут уж – или получилось у мамы с папой, или нет.
Профессионализм же проявляется всегда и только в работе с формой, в том, «как сказал» художник. Насколько выразительно, гармонично, интересно для окружающих он смог облечь в форму то, что подметил в окружающем мире и переосмыслил. Это та объективная категория, которую можно и нужно обсуждать, в которой можно экспериментировать, соревноваться в мастерстве, подводить под это дело теоретическую базу, спорить и самосовершенствоваться.
Вот почему любая профессиональная рецензия в любом виде искусства затрагивает большей частью вопросы именно технические, формотворческие. Вот почему интересно видящих мир людей значительно больше, чем состоявшихся, умеющих грамотно высказаться, художников. Вот почему творческой профессии нужно учиться, и учиться нужно всю жизнь.
Тут обязательно следует остановиться на определении искусства и на принципиальном его разделении (а это разделение частенько неправильно понимается и поэтому встречается в штыки) на «высокое» (или «чистое») и «низкое» искусство. В этих терминах заложены фундаментальные подходы к творчеству и сама направленность усилий художника в части создания худ. образа. Меня в полной мере не устраивает ни одно из определений, которые я встречал в искусствоведческих исследованиях. Рискну предложить свою, на мой взгляд, чёткую и прагматичную классификацию.

«Искусство есть образное осмысление действительности» – это определение относится к термину «высокое (чистое) искусство» и роднит его (искусство) с науками, отводя ему роль инструмента познания, философского эстетического рычага, при помощи которого художник может, поворачивая действительность в совершенно невообразимые ракурсы, осмыслить мир и себя в нём совершенно так же, как и в науке, опираясь на собственный эмпирический опыт.
Второе значение термина «искусство» происходит от слова «искусный» и включает в себя многочисленные прикладные, эстетически облагораживающие мир, сферы приложения творческих сил человека.
Причём (важное понимание), одна и та же область творческой деятельности человека может принадлежать как «высокому», так и «низкому» искусству, в зависимости от целей, которые ставит перед собой художник в каждом конкретном произведении.
В первом случае основополагающее значение имеет некий важный для художника обретённый смысл, некое точно подмеченное в жизни и осмысленное наблюдение, втиснутое автором при помощи различных изобразительных средств и материалов в эстетически значимую форму.
Во втором случае форма подчиняется узко и конкретно поставленным социальным задачам и несёт в себе украшательские, утилитарные, развлекательные, иногда политические, или любые иные прикладные функции. Тут стоит повториться: искусством является и то, и это (разделение весьма условно). Чёткой границы между «высоким» и «низким» искусством нет. Но глобальный раздел прослеживается в истории искусств и он очень важен для правильного выбора художником вектора приложения собственных сил.
Появилась, правда, еще одна разновидность творческой человеческой деятельности – массовая непрофессиональная, которая не имеет под собой никакой теоретической платформы, не преследует вообще никаких целей и не ставит перед собой никаких иных задач, кроме бесконечного самокопания и пестования собственных околохудожественных амбиций. К сожалению, в последнее время, в век интернета и других информационных и коммуникационных технологий, во всех сферах творческой деятельности (в нашей стране, да и не только), наблюдается тенденция к сползанию на этот последний, весьма скользкий путь. Не знаю, как в других областях искусства, но в моём изобразительном секторе всё выглядит прямо-таки катастрофически – сплошное, не подкрепленное знанием и умением, самовыражение.

Как же применить вышесказанное к стихосложению?

Красиво и технически правильно сотворённые тексты, не несущие в себе осознанного авторского месседжа, не несущие в себе личностного отношения автора к миру, или некой философской мысли, прилагающиеся к чему-либо (посвящения, реклама, пересказ политических событий, исторических событий и т.д.), не прирастающие смыслами к уже сложившейся картине мира, есть то, что у нас принято называть «версификацией».
Искусство? Искусство!
Искусно? Иногда даже очень!
Но насколько интереснее и значительнее цели, которые ставит перед собой «высокое» искусство. Насколько интереснее бродить неведомыми ассоциативными тропинками, исследуя мир посредством метафор и аналогий, пытаясь увидеть ранее ускользнувшие от нашего внимания проявления великой гармонии жизни, обобщая и систематизируя свой жизненный опыт, отыскивая новые оттенки чувств или неведомые сакральные смыслы, в том числе и нашего с вами существования в окружающем социуме, или того круче, – в макрокосме.

Наверное, неправильно называть меня экспертом. Я бы обозначил свой небольшой обзор, как частное мнение человека, имеющего какое-то отношение к искусству. А уж ваше дело – принимать, разделять это мнение, или остаться при своем, возможно отличном от моего, понимании сути происходящего.
Надеюсь, никто на меня не обидится за честное следование своему представлению о «поэтическом», (художественном), тем более, что говорить я старался исключительно о текстах. Всех авторов, среди которых есть и мои друзья, я искренне уважаю и верю в их незаурядные творческие способности.
Писал обзор по текстам из контента, не зная авторства, потом всё-таки заглянул в лонг, но ничего в своих заметках менять не стал.


**************

1. "Открытие Антарктиды"

Впитали эхо долгое и печаль
табуны и созвездия, валуны и глина.
Вновь потрескивает свеча,
степь освещая наполовину.
Мрак, проходя через теплый мох,
превращается в радость, в конец обиды.
Ветер очистился, каждый вдох
равен открытию Антарктиды.

Стихотворение, которое держится на финальном четверостишье, а точнее, на двух последних, действительно очень хороших строках. Эти строки как раз из тех, которые прирастают новыми смыслами к чувственной картине мира и рождают вереницу ассоциаций.
А вот что касается цельности всего худ. образа, то несмотря на то, что стихотворение написано в символистической системе координат, у меня, тем не менее, возникают вопросы к автору по части внутренней логики текста, по части последовательности и сознательности продвижения им генеральной идеи стихотворения.
Что это за место такое, в котором «табуны и созвездия, валуны и глина(!)» уживаются с «тёплым мхом» и «степью»? Зачем художник сделал так, чтобы аналогии не считывались (это плохо в изобразительном плане). По логике образа здесь в аналогиях явно должна была проявиться тундра. С какой целью автор поместил в непредставимое это место вездесущую рукотворную свечу (не считываю ни метафоры, ни аналогии)? Как всё это, вместе с метафоричным, но не обыгранным ранее в худ. образе, «мраком» работает на последний катрен и финальную мысль?


2. "маленькие зимы"

маленькие зимы сидят по норам
маленькие зимы молчат понуро
маленькие зимы скребут проворно
тоненькими перьями по гладким шкурам

захотят чайку – зажигают чайник
голова пуста – оживляют телек
выключают звезды – сидят скучают
по рыбам по звездам
по свиристелям

маленькая птичка летела к дому
маленькая птичка в стекло стучалась
маленькая птичка – удар пудовый
девять граммов перьев – такая малость

серый кот бродячий приходит ночью
серый кот матерый на грудь садится
не дает дышать тормошит морочит
холод и тревога в его глазницах

веса у кота – восемь тысяч птичьих
роста у кота – две синичьих стаи
по его когтям кровь бежит синичья
по его усам зимний свет стекает…

маленькие зимы в шубейках скромных
маленькие зимы в носочках синих

я вам говорю – наберите номер
я вам говорю – позвоните в зиму

Теплое, очень симпатичное стихотворение со множеством авторских образных находок и довольно стройной созидательной логикой. Логикой, которая нагнетала интерес, множила ассоциативные тропы, вела за собой читателя, вела, вела, но так никуда и не вывела…
А потому что последние две строки это и не квинтэссенция сказанного «до», не какая-то философская мысль и даже не открытый финал. Это совершенно случайный в данном контексте посыл, к тому же нарушающий напоследок пресловутую внутреннюю созидательную логику текста. Одушевлял автор зимы на протяжении всего стихотворения, одушевлял, характерами даже наделил… А под конец – нате вам, «позвоните в зиму»!


3. "до звезды"

райское пекло – пришла на юга зима
мнут о прилавки лбы мандарины хурма
дама потеет в мехах
даму несёт лиса
за кипарисовые леса за
синтетической ёлкой за…-

…стать бы здесь
снежный десант
но не выпросить у небес

…густо-оранжевый всплеск мандарины хурма
…мёртвой лисы хризолитовые глаза
хочется белого шибко холодного как стихи
хочется манны небесной отмороженной чепухи
хочется до пурги нажраться вдрызг!
но не пристало владелице лис
чешу по бульвару каблучками цок-цок
чешу за облезлым ухом лису
елку несу
мандарины хурму несу
дрим-ца-ца тебе пою узала дерсу
…
в Рождество все немного… того
раскупают такое фуфло,
что пылилось весь год на прилавках –
чтобы с тостом, в объятиях жарких
другам верным вручить.
я без другов.
нет, нет, не грущу.
булку белую в море крошу.
лебедь царственный дурачок
мне готов сплясать гопачок
за раскисший непраздничный ужин.
будет.
будет тебе танцевать,
беспокоить портовую гладь,
изгибаясь, вздымаясь натужно.
лучше ты расскажи мне о том,
как там нежный заснеженный дом
без меня поживает и может?
как там Софа, Сережа, Тамаш?
спорят всё – Крым он наш иль не наш?
в пух и прах всё по-прежнему вместе?
и на дальневосточной земле
в тесной кухне крошат оливье,
обсуждая китайцев-злодейцев.

расскажи под качанье воды
чтобы стало мне всё до звезды
до кремлёвской
и до вифлеемской

Не могу не отметить уверенную, осознанную работу автора по созданию худ. образа. Я бы назвал этот текст харАктерной зарисовкой. Есть в стихотворении и необходимая (для меня возможно слегка гипертрофированная и эпатажная) чувственность, есть историческая среда, есть логика развития худ. образа, есть между строк хорошая ассоциативная прослойка и сильный (тоже эпатажный) финал. Кого-то многократно знакомого мне напоминает проступающий через строки портрет, и этот факт подтягивает текст из разряда обыкновенных рефлексий до уровня социальных обобщений, и, соответственно, до уровня «высокого искусства».
Не нравится некая «клиповость» изобразительного ряда, а так же отдельные «пересиропленные» образные конструкции, типа «нежный заснеженный дом», «до пурги нажраться вдрызг» и т.д. Принцип необходимого и достаточного в искусстве никто не отменял.


4. "Человек на холме"

Заснеженный бок холма рассечен тропинкой,
как будто швом, сшитым кривыми стежками,
с проколами-ямками вглубь до слоя суглинка,
которые оставляет тот, кто мерит её шажками
мелкими и осторожными,
а издали – словно идет вразвалку.
Поднимаясь на холм нечасто, раз или два в неделю,
он колет снег своей полированной палкой,
сшивая тропиночный шов на холодном теле
невидимой нитью.
Он стар, одышлив, и у него сползают очки,
когда он с трудом переводит дух на вершине,
но он упорно взбирается вверх, оставляя стежки,
а спускаясь – рвет их лезвием тени синей.

Человек с палкой приходит в такие дни,
когда небо чисто, бездонно и от морозца звонко,
он подходит к обрыву и смотрит в небо, потом – вниз,
там тоже бездна,
только она ограничена у горизонта
виньеткой морозной из вязи ветвей ив,
растущих на кладбище,
но от этого не менее красивых.
Он смотрит с границы двух бездн, и взгляд его нетороплив,
если есть вообще в этот миг понятие «торопливость»,
он видит, как снизу, из сплетения ивовых паутин
взмывает в небо, исписанное строками самолетов,
белая птица,
и он в какой-то из бездн уже не один,
хотя его тело совсем не приспособлено для полета.
Тело здесь, на холме, а остальное - за
рамкой реальности,
там, где купается в небе птица,

но я никак не могу увидеть его глаза,
чтобы в этом уже окончательно убедиться,
ведь я не умею ходить
и все время стою за спиной,
пока человек молча соединяет бездны,
и если он даже решится заговорить со мной,
то вряд ли смогу стать для него полезным.
Я только шиповника куст, что растёт себе да растёт
на этом холме, в пяти шагах от обрыва,
где выронили надклёванный красный плод
две белых птицы,
когда ещё были живы.

Мрачноватый, но в то же время странно позитивный текст. Как-то очень хочется верить в то, что в великих этих, почти «аристотелевских» безднах мы будем существовать вечно, выпадая из одной в другую, подобно песчинкам в переворачивающихся песочных часах. Стихотворение через фантасмагорический сюжет заставляет задуматься нас о вечных и сакральных категориях бытия, о собственной жизни и о том неумолимом времени, когда граница бездн материализуется, проступая всё явственней, еще не столько видимая нами, сколько странно и тревожно ощущаемая.
Хорошая, умная работа автора с худ. образом. Немного режет слух (фонетическая коряга), не очень срастается в семантике и нарушает внутреннюю созидательную логику текста конструкция «смотрит с границы двух бездн».


5. "Хющ "

В рабском облике Хюндаев
Всю тебя, земля родная,
В тщетных поисках хюща
Исходил, его ища.

Чью-то помощь ощущая,
Не терял он бодрость духа.
"Всё равно найду хюща я",-
Он шептал себе на ухо.

Но вот Верховенский бредёт и Липутин,
Не ведая цели, не зная дороги.
Их путь многотруден, паскуден, подсуден,
А змеи по ходу кусают за ноги.

Навстречу идёт вдохновенный Хюндаев,
Покорный Перуну, и то не особо.
"Скажи нам, кудесник, что нас ожидает",-
Хватая за лацканы, требуют оба.

Хюндаев могучих владык не боится,
Но ссориться с ними подавно не хочет.
Он смотрит на их неприятные лица
И всякую чушь по привычке пророчит.

А после кудесник им шепчет вдогонку:
"Недолго бродить вам осталось, подонки.
А на могиле вашей вырастет хющ,
Похожий на осину и немного на плющ".

Хюндаев о родной земле радеет,
Он для могилы вырастит хюща ей,
Пока очередному чародею
Она красу разбойную вручает.

Поднимется хющ над могилой,
А потом на нашей родине милой
Зашелестят повсюду хющи,
Только ты ищи, Хюндаев, ищи.
***
Если не решим проблему с этим хющом,
то не имеет смысла говорить вообще ни о чём.
Короче, если так и не отыщем хюща,
все на дно пойдём сообща.
А если зашелестят повсюду хющи,
то трепещи, Америка, трепещи!
Потому что, если кто понюхает хющ,
становится необычайно грозен и злющ.
А ведь где-то есть целая роща хющей,
которую среди прочих столь же ценных вещей
охраняет царь поганый Кащей
с группой товарищей.

Этого автора не узнать невозможно! Он убедителен и последователен в своём творчестве. Так может писать только человек, который правильно всё понимает. Понимает, что размер, схема рифмовки, качество рифмы и пр. – это всего лишь стихотворческие инструменты, при помощи которых художник строит что-то гораздо более значимое. Понимает, чего же он строит, чем и ради чего жертвует во время работы.
При том, что я не совсем разделяю политическую подоплеку текста, могу констатировать, что история, рассказанная автором, значительно шире и глубже прикладных политических агиток, деликатно подталкивает читателя к собственным размышлениям по поводу и не только, а значит тоже подпадает под первое определение искусства.
Не нравится намечающаяся в творчестве этого автора «колея». Очень хочется однажды прочитать текст, подпасть под очарование и не узнать создателя… А узнав, добавить к эпитетам, характеризующим его творчество, еще один – «многогранное».


6. "переводчик снега"

а когда до снега останется пара дней
и такая же пара ночей беспокойных и длинных
воздух станет больнично-чист и прозрачно-нем
только будет гореть и цепляться за жизнь рябина

в бестелесном небе с глубоким белесым дном
будто смотришь на дно трехлитровой немытой банки
будут спорить вороны каркая об одном
и листву выдыхая его дожидаться парки

я закрою двери и выключу в доме смех
заболев тишиной разбегутся на буквы строчки
я так жду потому что когда говорит снег
не молчит его преданный переводчик

Есть несколько хороших образных находок, но в теле стихотворения, особенно в финальной строфе, для меня чересчур уж много умозрительного.


7. "В поезде"

Пятно луны за слоем пыли.
Цветок в стакане замерзал.
И уплывал в чужие были
вокзал похожий на спортзал.

В купе соседей стихла пьянка,
все реже выстрелы дверей...
Вопрос рябого полустанка -
настойка трав и фонарей.

Вне слов плывут вопрос и отклик.
Наварист мир в ночном соку.
Порой во тьме так точен облик,
что цель вмещается в строку

и получается картинка
на миг логична и ясна:
комарик, бездна, паутинка,
война, в которой тишина.

Могла бы получиться отличная зарисовочка с натуры с многомерным открытым финалом, если бы не досадные небрежности в работе с формой. Разновидовые глаголы с самого начала разбивают образный строй стихотворения. Умозрительные образные конструкции типа «вне слов плывут вопрос и отклик» завершают разрушительную работу, и в «картинку» лично у меня в финале не складывается.


8. "Ещё одна волна"

Всё было тихо, материк
ласкали волны;
ещё один его старик
свой век неполный
дожил;
ещё одна волна
в песке пропала.

Вот жизнь : горька и солона,
а всё-то мало.

А всё-то мнится, как вон с той
ступеньки трапа
мне улыбнётся молодой,
весёлый папа,

и я всё еду по песку
в повозке зыбкой,
везу лечить свою тоску
его улыбкой.

Неплохо сработанное стихотворение со спрятанными в междустрочиях, тщательно продуманными ассоциативными тропами. Но в таком небольшом по объему тексте становятся видны даже незначительные проколы создателя в его работе с формой. Мне представляется семантическим ляпом конструкция, где «старик» коррелируется с «материком» и становится «его» (материка) «стариком». В финале образная конструкция разделяет ЛГ и его «тоску», что, на мой взгляд, не добавляет остроты генеральной мысли стихотворения.


9. "обовсёмное"

ах, жизнь моя, книжица, шагреневый переплёт
гений места, бомжик в пальтишке рваном
по утрам спецбригада из родимых болот
утомлённое солнце тащит подъёмным краном
в том что масть черна, не твоя ли, скажи, вина
где костьми ни ляжешь, всегда выпадает нечет
и дождей весенних тёплые имена
под окном берёзы озябшие тихонько шепчут
ты к полуночи сильно добреешь, вечером перебрав
думаешь, да Бог с ними, с правыми и неправыми...
ангелы захватывают почту и телеграф
лики спрятав под балаклавами

Думаю, что в искусстве «обо всём» есть синоним «ни о чём». Если автор думает, что это символизм, то он ошибается. Символистическая созидательная логика предполагает появление на пересечении устоявшихся прямых смыслов слов и словосочетаний неких новых – «синтетических» смыслов. Но потом эти вновь рожденные «синтетические» смыслы обязательно выстраиваются автором, подчиняются авторской задумке и вступают во взаимодействие между собой, формируя худ. образ и считываемый авторский месседж. В этом тексте есть хорошее настроение, есть интересные образные находки, но в целое, увы, для меня так ничего и не срослось.


10. *** (Когда планета спит)

А тихо как!.. Когда планета спит,
я достаю из старенького ранца
истрёпанные книжки иностранца,
писавшего по-русски. Крепко сбит

его язык, но — многого не смог:
то синтаксис плывёт, то рвётся фраза,
то страх на козни тайного приказа
меняет слог на кирзовый сапог!..

А сколько мзды!.. В заглавии ином
стяжание не истины, но славы;
и... капельки божественной отравы
приправлены нетравленным вином.

И здесь — не так, и это — не о том,
Тресковый мыс распался на графемы,
и натюрморт ушёл от мёртвой темы,
и, кажется, уже дочитан том,

проснулся дом — простился с тишиной,
и чайник паровозит у соседки,
и отделился мёртвый лист от ветки —
за шибой, грохнул дверью за спиной

седой алкаш (ему ли — до графем?)…
…приемлю суету, как будто в доме
до смерти ничего не будет, кроме
обыденных монетно-жрачных тем

и Господа прошу простить грехи,
дать времени до сумрачного часа, —
чтоб книги были, пепельница, чаша
с сухим вином, чтоб спорить, что плохи

его стихи, и трубочный табак
курить назло ему — назло Одену,
и вновь читать, спиной толкая стену:
там — обо мне, хотя и всё — не так…

Авторское высказывание потерялось в этаком обилии слов. Принцип необходимого и достаточного в искусстве очень важен, иначе то зёрнышко смысла, ради которого создателем всё затевалось, рискует остаться погребённым под слоем ненужного и второстепенного. Всегда, в любом виде искусства, это ещё и вопрос выбора ракурса (вопрос умения смотреть на мир), вопрос соподчинения и способности художника правильно расставлять акценты.


11. «пальчиком по ножу»

скрипкою по смычку
щекой по ладони
стеклом по железу
ты же мне посторонний
а я в твой тёплый кармашек мышкой погреться лезу

шайбой по клюшке
лужами по сапожкам
небом по самолёту
я прошепчу на ушко твоей подружке
КТО ты

если мы встретимся
я тебе расскажу
как в темноте вожу

пальчиком по ножу

Финальная строфа отличная, с хорошим ассоциативным чувственным наполнением (на ней весь стих и держится), но всё, что было до неё – умозрительный эпатажный женский фольклор, не имеющий к этой финальной строфе никакого отношения.


12. «В парке»

Травку щиплют в тихом парке
Белощёкие казарки,
Ждёт их дальний перелёт.
В серебристых ивах бродит
Старичок, в своей дремоте,
Шорох павших листьев жнёт.
Кошка, тропкам поперечно,
Осторожна и беспечна,
Протащила чёрный шлейф.
Двое, "селфи" затевая,
Раздражают птичью стаю,
Возводя взаимный гнев.
У скамейки, возле граба,
На витых чугунных лапах -
Краска лезет чешуёй.
Под скамьёю, в почве - кости...

Не хватает в сердце злости -
Напоить кинжал кривой
Кровью бесполезных пленных.
Над старухою согбенной -
Коготь - сталью, блеском - дрожь.
"Бей, сынок, нельзя иначе!
Если жалость не упрячешь -
Долго сам не проживёшь!" -
Замолчал отец-кочевник.
Пепел выжженной деревни
Падал пухом на тела...

Травку щиплют в тихом парке
Белощёкие казарки...
Было, будет... всё - земля.

Ну… как-то, и мысль не новая, и художественное воплощение её в форму довольно лобовое, оставляющее желать большего. Ассоциативное наполнение бедное. Все эти «коготь - сталью, блеском – дрожь», «возводя гнев», «тропкам поперечно» и пр. – не очень хорошо в изобразительном плане и не срастается в семантике образа. Редкие метафоры («старичок, который бродит в серебристых ивах») я считать не смог. Возможно, это был обыкновенный старичок, но тогда он должен бродить под ивами и не жать никакого шороха.


13. «Рыжее мясо я отбивал молотком»

Рыжее мясо я отбивал молотком,
Как шаолиньские иноки,
Кошки дрались за советским древо-окном.

Пасмурно-дикий встречаю ноябрьский день,
Хочется быть, словно Дракула,
Чёрствым. Кровь кошек летит на сибирский пень

Словно гигантский и ленивый опоссум.
Как первозданно об Игорьке
"Слово"-день. Сильней, чем Гойи титан "Колосс",

"Я люблю"- моё незыблемое, и глаз,
Как индуиста, кремируешь
Ты, а небо похоже на светлый топаз.

Будем вместе до первых соленых из глаз,
И потом на ладонях света,
Ты впервые со мной будешь пробовать чарс

Среди инструментов стихосложения важнейшая роль отводится метафоре, качество которой определяется неожиданностью и точностью перенесённого значения, и аналогии, качество которой так же характеризуется ювелирной точностью выстроенных параллелей. Да простит меня (зануду и придиру) автор, но не вижу я в тексте этой самой необходимой профессиональной точности. Художественная самодеятельность с сомнительным посылом.


14. «Не успела опомниться я»

Пруд замерз. Вместо светлой водицы
Снега белое молоко.
Радость глаз – перелетные птицы,
Где они? Теперь далеко.

Сизым инеем сад запорошен,
Чур, почудилось – майский туман…
Мне б родиться заново с кожей,
Не чувствительной к зимним ветрам.

Все остыло. Как быстро сменилась
Юность жаркая летного дня
На морозную резкую зрелость,
Не успела опомниться я.

Довольно грамотная версификация много раз сказанного «до». Хорошо будет смотреться в фотоальбоме, в титрах к фильму, в спектакле, или в литературно-музыкальной композиции. К моему видению и ощущению мира не приросло ни грамма дополнительного смысла.


15. «Скучно в армии солдату»

Скучно в армии солдату,
девки дюже далеко.
Ротный к вечеру поддатый,
при погонах, но в трико.
На плацу который месяц
ветер хари теребит.
Самолётик в поднебесье
манит, ранит и нудит.

Вспоминаю я, братишки,
пашню отчего села,
где корпели с передышкой,
чтоб озимая взошла,
чтобы к ночи после бани
под отцовскую шинель
юркнуть Тузиковым Саней.
Ну а служба - хрен бы с ней.

Незамысловатая, но грамотная работа. Есть настроение, есть личные наблюдения и собственное ощущение мира. Единственное, что могу сказать по форме, так это то, что очень просится в финале закольцевать текст и вернуться к «подвешенному в первом акте ружью» – к девкам, которые далеко. Мне кажется, худ. образ стал бы от этого только гармоничнее.


16. «Сирена»

Твой голос хватает за жабры, выбрасывает на берег,
я брежу, морское чудище, воздух танцует в легких.
Куда мне до ваших эмоций, до человечьих истерик -
я немо бьюсь об песок, а ты мне: Давай, тварь, дохни.

Мне было немного лет, я плавала, где хотела,
потом ты пришел на берег, и я услышала голос.
С тех пор мне стало не в радость моё хвостатое тело,
и больно, как будто на острое напоролась.

И не было места в воде, и нету - на суше,
сознание гаснет, я больше тебя не слышу.
А ты наклонился ко мне и одними губами: Слушай,
я песню тебе спою, а ты умирай, блин, тише.

Нет, ну мне конечно немного жаль морское чудище с хвостатым телом. Конечно, я считываю метафору. Казалось бы, вот они: чувственность в соединении с метафорой – две важных поэтических категории.
Но нет здесь главного – нет исследования мира. Нет для меня открытия, даже самого маленького. Есть исследование себя автором, обнажающее очень уж тривиальное гендерное наполнение ЛГ и всё.
Кажется, автор молод. И это повод для творческого оптимизма, потому что сама способность мыслить метафорами – уже большой дар.


17. «Хроносинкластический инфундибулум»

В этих местах все разные правды соединяются так же ловко, как детали в электронных часах твоего папы. Такое место мы и называем хроносинкластический инфундибулум.
                Курт Воннегут. "Сирены Титана".

Вот змеиный клубок. Легион Легионов.
Каждый змей - змеевик аппарата.
Аппарат самогонный есть я или ты.
Источая по капле густой галактический пот,
Что стекает на полный стихами живот,
( акт является сей чем-то вроде возврата
концентрата из яви и снов, действий, слов,
что когда-то взят в долг у мечты ) ;
Богослов ! Наруби мне из разума дров.
Демонолог ! Сложи их в поленницу и назови пирамидой.
Бритвой воли вспоров на покрове судьбы шитый белыми нитками шов,
Не прельстившись свечением женщин даров - мир не нов,
И срывая со сказок да мифов покров -
Трахни Сциллу с Харбидой.
Меж мирами кочевник ! Приветствуй в парчевом шатре,
Угости же солёным кумысом тумана,
Обожги слюдяные глаза о моей сумасшедшей заре,
И зарубку оставь на коре ядовитого древа познанья :
"День пятый. Нирвана."
Превзошедшему знание, святость, порок,
Вереницы из вечностей даже уже не урок,
За спиной оставляя порог категорий зовущихся "вера" и "мера",
Место лишь есть одно - всё тот же змеиный клубок - идеальная сфера.

Интересный автор с весьма любопытным ощущением мира. С трудом продирался сквозь «змеиный клубок» слов, но генеральную мысль за кончик хвоста, как мне кажется, всё же ухватил. Сам автор мне в этом не помогал, а наоборот мешал, как мог. Это проявлялось и в синтаксисе, и в пунктуации, и в семантике отдельных образных конструкций. «Обожги слюдяные глаза о моей сумасшедшей заре» - вообще повергло меня в ступор.
ТщательнЕй надо с формой!


18. «Сыновья»

ни кукушки на часах, ни соловья. а по осени всё снятся сыновья. вспоминают, где оставили тела, упрекают, что других не родила.
реже старший – медалист и ловелас . ты вела его когда-то в первый класс, он светился, ты баюкала букет, еле-еле помещавшийся в руке, и тогда уже мечтала, чуть дыша, выбрать имя для второго малыша. а потом, едва проклюнулась весна, белый свёрток в коммуналку принесла, осторожно положила на кровать да к обеду поспешила накрывать.
если старший рос, как во поле трава, младший всем, чем только мог, перехворал, пил, не морщился, что доктор назначал. как же часто он приходит по ночам:
– хватит, мам, не убивайся, я прошу. так случилось, не раскрылся парашют. что назначено, того не избежать. надо было тебе девочек рожать.
ты прости уж нас, добавили седин. мы с Серёгой здесь без дела не сидим: то аварии, то взрывы, то война – помогаем обживаться пацанам. ведь, ей-богу, попадаются птенцы. желторотые. и каждый чей-то сын, велика ему на небе колыбель. да кому же это знать как не тебе.
и Серёге не хотелось умирать, только пыльная дорога на Герат забрала его, а родина в бреду обменяла на бумажку да звезду. он же тут меня моложе и сильней. если курим, то сидим спина к спине. здесь есть озеро, над озером ветла. больно не было. пожалуйста, не плачь.

Для меня немного провокационный (возможно даже слегка конъюнктурный) ракурс. Сентиментально, с первых строк предсказуемо и наверняка! Тем не менее, настроение текст создаёт, в единое целое (в худ. образ) срастается, очерчивая эпоху и обобщая социальные характеры лаконичными точными штрихами. Автор работает с формой довольно грамотно и профессионально. Хотя от меня ускользнула логика отказа от заглавных букв только в начале предложения, при сохранённой классической пунктуации. Зачем? Думаю, этот текст гармоничнее существовал бы не как самостоятельное произведение, а в спектакле, или в какой-нибудь литературно-художественной композиции.


19. «Вот и хватит»

Вот и хватит в лицейских тетрадках лажать.
На прощанье Державину лапу пожать -
и вперёд. Но твои адресаты -
только вёрсты одне полосаты.
Одиночество, брат, даже с выходом в свет.
И в гостиных шушуканье - ибо поэт.
Мимо черни, на россказни падкой,
проходи, заслоняясь крылаткой.
И, вцепившись в пудовую трость, как в цевьё,
сквозь туман, сквозь пошлящее офицерьё -
дуй на выход. Лакеи и шубы.
И невнятно бормочешь сквозь зубы:
"В фолиантах потомков отыщем приют.
Ничего, милый друг. Нас, конечно, убьют.
Ничего. Да какие там бесы?
Просто светские дурни, балбесы".
Дуй насквозь. И всегда оставайся в бегах,
сквозь туман, сквозь позор и письмо о рогах,
сквозь предательства, карты, попойки,
задолжав за квартиру на Мойке.

Не знаю, как задумывал автор, но для меня генеральная идея этого стихотворения проявляется в двух ипостасях. Первая ипостась – однозначно прикладной текст с исторически угадываемым персонажем, ему же и посвященный. Вторая ипостась – одна большая (с историческими аллюзиями) метафора, обращенная к себе – любимому. Обе эти ипостаси не стали для меня исследовательским откровением, хотя с формой автор работает довольно грамотно и качественно.


20. «Пока досылают в патронник патрон...»

                Николаю Степановичу Гумилёву

Пока досылают в патронник патрон,
Есть время на целую жизнь...
Помедли причаливать лодку, Харон!
Коней, Люцифер, придержи!

Как прежде лежит конквистадора путь
В тот край, что никем не воспет,
А горные тропы сквозь темень и муть
Выводят на Невский проспект.

И снова блуждает задумчивый взор
По картам далёкой страны,
Где в траурной глади полночных озёр
Мерцают осколки луны…

Отрывисто щёлкнет взведённый курок,
Причудится звон тетивы,
И знойная пыль абиссинских дорог
Взовьётся над рябью Невы.

Душа, ветерком мимолётным промчав,
Скользнёт над верхушками трав…
И где-то далёко, на озере Чад
От выстрела вздрогнет жираф.

Здесь автором специально и сознательно обозначен прикладной характер текста – он посвятил его определённой исторической личности. Неплохое посвящение! Довольно грамотная работа с формой! Гармонично смотрелось бы как отступление в исторической статье, вступительная часть ретроспективы на литературном вечере в память поэту.


21. «Жажда»

Мне везде теперь мерещится вода:
За камнями, за останками травы…
Мой сынок измучен жаждой – вот беда,
Он лежит, не поднимая головы.

Я закрытых глаз касаюсь: ну, вставай!
Посмотри: за той горою есть река.
И не слушай вой гиен, шакалов лай –
Мы не к ним пришли сюда издалека.

Все сородичи добрались до реки.
Только жажде не понять мою слезу.
О, Ганеша! Подари мне две руки,
Я слонёнка к водопою отнесу.

Ждал точно подмеченных в жизни аналогий, но не дождался. Искал метафору, но не разглядел её между строк. Написано ровно то, что написано. Лично мне этого мало.


22. «Дым»

Галиматья

Пунктирная нить моих воспоминаний расплывается,
как дым, выходящий из трубы в безветренную погоду,
pастворяется в прошлом, оставляя лишь горьковатый привкус.
Я пускаю по нему кораблики из твоих ненаписанных писем,
не найдя в них резона и смысла продолжать мазохистски царапать уставшую душу.
Слушай...
а не взять ли нам пару заезженных дисков, полбутылки чинзано
(я тебя представляю пьяным, желающим и желанным),
а ещё тот ночник, что луною казался в безлунные ночи
и они становились (досадно!) намного короче,
а ещё... нас с тобой (и меж нами всё ангельски чисто),
и укрыться в моей, ещё помнящей прошлое, келье,
и додумать все мысли из тех, что всегда оставлялись на завтра?
Тех несчастных, забытых почти динозавров, что всего лишь надеялись выжить.
Но кто-то скомандовал:"Выжать!" И выжал. Из вчера. Из сегодня. Из завтра.
И теперь попадаются только при долгих раскопках
в самых дальних не юной души закоулках,
где пустынно и гулко.
И страшно там остаться один на один только с собственной тенью
и эхом - отголосками жалобных стонов с каких-то кругов, как в истории Данте.
То ли дело вдвоём....
"А давай...". - это вторит жестокое эхо. И звучать ему так до скончания нашего века.
Между нами стена, от которой, как шарик пинг-понга, отлетает любая попытка контакта.
Вот так-то.
Вот так-то.
"Вот-так-то." - ухмыляется ночь, прикрывая плотнее меня покрывалом.
Желания мало.
Много памяти-дыма, плывущего в сонном пространстве.
Я на нём невесомо качаюсь до самого "завтра".
И пасу, как овечек, своих неживых динозавров...

Прочитав очередное, слегка запутанное ностальгическое исследование себя, неожиданно почти проникся пониманием. Есть и у меня похожие динозавры, и пасти их мне приходится, к сожалению, всё чаще…
Да простит меня автор, но мне кажется, что для продвигаемой метафоры в тексте всё-таки слишком много слов. Есть и семантические проколы в архитектуре образных конструкций.


23. «если»

ну вас к черту, надоело в рифму! А. Вознесенский (зачеркнуто), Е. Евтушенко (зачеркнуто), Р.Рождественский

ЕСЛИ
вы с утра проснулись в/не расправленной постели, обнимаете при этом не супругу, а словарь. вместо кошки – томик Даля нежно гладит вам ланиты, на стене, в пыли чернильной, прошлогодний календарь;
на работе – неприятность: появилась в личном деле злая рецка-нахлобучка, и ее не удалить. сверхурочную работу зря назвали вы спондеем, ни к чему заумным словом руководство материть;
если вы в мужском салоне, покупая свитер зимний, на вопрос красивой тети: «назовите ваш размер?», отвечаете: «анапест. а еще хорей трехстопный, а еще пеон четвертый». и приводите пример;
если ваш сынишка-Лешка вместо букв рисует это: «/-/-/-/-», разбирается в цезурах, морду бьет за «калидор». а дочурка ваша, Маша, вместо «тезки и медведей» перечитывает Босха, расширяет кругозор;
если вы смотреть не стали фильм «Любовь-морковь» за то, что грамматические рифмы не приемлите ваще… в «Аватаре» – мутный смысл, в «Адмирале» - лишний пафос, а «Малхоланд-драйв» назвали настоящим эМГаТэ;
если вы свою соседку, скандалистку тетку Иру, обзываете «стихирой», обзываете любя. потому, что раз в неделю открываете ей двери (ну, короче, адюльтером завершается строка);
ТО
бессовестную музу сбросьте с шеи и в три шеи прочь гоните из квартиры, пусть ревет себе навзрыд! а затем, не глядя, в зубы двиньте жирному Пегасу: чтобы больше не тревожил стуком собственных копыт.
p.s.
уважаемый читатель! я ужасно извиняюсь: белый стих – краснею сразу. просто рифмы, паразитки, дербалызнули пивка. и конечно, понимаю: Босх – художник, не писатель, но дочурка – пусть читает… что вам, жалко, в самом деле…
ну, короче, все,
пока.

При всей кажущейся несерьёзности, при том, что кто-то обвинит это стихотворение в мелкотемье и скоморошничестве, мне оно нравится. Ироничный срез определенного сектора социума – харАктерная зарисовка с хорошим чувством юмора и грамотно выстроенным образным рядом. Без всякого сомнения – художественный текст. Думаю, синтаксис оправдан продвигаемой идеей стихотворения, а вот логику отсутствия заглавных букв в начале предложений я опять не улавливаю.


24. «Летучий Корабль»

Кошмары окопались ли в яви, апокалипсис ли
пикирует во все свои крылья, изо всех своих жабр?
За то, видать, что крыс опекали, кошельками трясли
ниспослано на нас это чудище с небес - Дирижабль.

Живи себе, казалось, часы себе с утра заводи,
не в худших представителях значься наилучшей из фаун,
но, на тебе, не заводи пенятся до стука в груди,
ничуть не из пучин, а из Вышних метит Левиафан.

Укрыться бы, да негде, убраться бы, да некуда -
повсюду запах нефти, везде не хуже невода,
напаивая жгучей грядущею нутро бедой,
раскинулась летучей утробы тень, в утробе той...

В утробе той - эпоха, мирок, что мил, пожалуй, но мертв;
в ней все - от механических кукол о хтонических "я"
до пугал металлических, ждущих человеческих жертв,
от сердца завод-нового и до заводного зверья.

Под верезг оглушительный шкивов, болтовню шестерней,
во весь опор карет безлошадных в Век Беспечных Гримас
несет себя утроба летучая бесстрастно, а в ней -
новейшая история, в коей нет вакансий для нас.

По мне, какая-то очень уж умозрительная метафора продвигается автором, к тому же во внутренней логике не срастается. Если «в утробе той» дирижабля – эпоха, мирок, вся новейшая история, а значит и мы, то каким образом он «ниспослан на нас» и как «не худшие представители наилучшей из фаун(?)» пытаются от него укрыться? Как с этим соотнести финальную мысль?
Есть вопросы к отдельным метафорическим построениям. «Крыс опекали, кошельками трясли», «Век Беспечных Гримас», «повсюду запах нефти, везде не хуже невода» и пр. – не нахожу перенесенного значения.


25. «Время синих лошадей»

Синегривая рань уплывает за чёрное поле
В край, где синих коней обесцветит белёсый мираж…
Что ж ты снова, чудак, запершись, в стихотворном запое
Распиваешь январь - в одиночку, как горький алкаш?

Разве серые дни и бесснежное зимнее бремя
Невозможно стряхнуть, чтоб вскочить в верховое седло
И помчать к облакам, ощущая поводья и стремя,
Как упругость строки, что и ставит судьбу на крыло?

Ведь за этим стеклом - не миражную блёклость сезона,
А небесный простор синеокие лошади пьют!
Ведь когда ты летуч – хоть у самой черты горизонта
Ты отыщешь, чудак, вольнокрылую песню свою!..

Но… уже под окном бродят сумерки в синей попоне,
И растёт темнота, вытесняя сиреневый цвет,
И над черновиком, измождён в стихотворном запое,
Засыпает поэт…

Ну, если в стихотворном запое писано, то, наверное, можно было бы и простить автора за очередную откровенную рифмованную рефлексию. Все эти переживания «ни о чём» пройдут, если в трезвом состоянии оглянуться по сторонам и чуть попристальней всмотреться в окружающую действительность.


26. «Обратный отсчет»

Как мы попали – из пламени в полымя!
Осень тепло упустила из рук.
Машут деревья обрубками голыми,
Будто прощаются с нами,
и вдруг…

Волей-неволею станешь сердечником,
Если внезапно пронзит, как разряд:
Куст на дороге стоит семисвечником –
Семеро листьев последних горят.

Мечется первый в причудливом танце –
Память о лете, прощальная весть.
Он оборвется, и листьев останется
Шесть.

Следом второй – самоварное золото –
Разве ему на ветру устоять!
Мечется наша последняя молодость…
Пять.

Третий – любви одеяние ветхое,
Перегоревшего чувства спираль.
Глазом моргнешь - и четыре на ветке.
Жаль.

Где вы, друзья, что пожизненно заняты?
Были – забыли, замкнулись внутри.
Только чего там пенять, если сами-то...
Три.

Сердце сожмется и ахнет – родители!
Тонкая ниточка – как тетива,
И бесполезно кричать «подождите!» -
Два.

Кто там еще остается посредником
Между живым и упавшим на дно?
С нами Надежда была до последнего,
Но…

Сколько тебе еще воду с небес толочь
До превращения в крошево льдин?
Этот, оставшийся – жизнь твоя, бестолочь,
Вот он – один!

Он говорит, что ни рая, ни ада нет,
И не дождавшись, пока занесет,
Медленно
падает
падает
падает…
Всё.

Интересный ракурс, интересный изобразительный ряд, грамотно композиционно выстроенный и собирающийся в целое текст, с правильно расставленными акцентами и убедительным сильным финалом. Но в отдельных образных конструкциях видны досадные недоработки. Самая большая недоработка, на мой взгляд, это «семеро листьев». Во внутренней логике стиха не срастается, так как не все листья одушевлены в метафоре. Потом, «осень с руками» явно не из этого изобразительного ряда. «Чувства спираль» тоже не лучшая аналогия или метафора для осеннего листочка. Откуда в тексте взялось «дно»? Намека на ручей, или реку в худ. образе нет, а в финале очень пригодился бы такой намек, так как в образном ряду появляется «крошево льдин». И, напоследок, чисто субъективное. Не лучше ли по смыслу вместо «занесёт» (про снегопад в тексте ни слова) вставить «унесёт»?


27. «Осень пишет свои скрижали»

Фонарей осмелевших стаи
Над дорогой, во тьму бегущей,
Страусиные тянут шеи
К побледневшей немой Луне.
Как негаданно ночи стали
И длинней, и темней, и гуще…
Утра свет, становясь мудрее,
Просыпается в тишине.

Стал рассвет осторожным, чутким,
Не врывается буйно в окна,
Не скользит золотой змеёю
По подушке, к щеке стремясь…
Только память, копя минутки,
От ночного дождя промокла,
И спешит навестить былое,
Нарушая событий связь.

И уже не понять, что будет,
Что важнее – и что дороже:
То ли дней пролетевших повесть,
То ль негаданный сон любви;
Как мечту отделить от будней,
Не печалясь и не итожа?
А по стыкам, по судьбам – поезд
Ритмом сердца: «Живи, живи!»

День сужает свои границы
До закатной холодной дали,
Отрекаясь от летних странствий
И дождями пастель размыв;
Полдню солнце уже не снится -
Осень пишет свои скрижали…
И одето в печаль пространство,
Погружаясь в иной мотив…

По прочтении текста невольно родилась аналогия.
Представьте, что некий художник, взяв за основу, скажем, «просёлок» Саврасова, добавил серебряных узорчиков на небо (ну чё тучи-то такие грязные), веточки деревьев закрутил в аккуратные спирали, кроны выкрасил в благородную лазурь и побрызгал грязь золотом, вклеив в лужи сотни сверкающих стразов, а в траву вплёл алые ниточки…
Зачем? А чтобы красиво!


28. «не отдавай меня жадным слепым глазам»

не отдавай меня жадным слепым глазам
(дохлая рыба ночей молча пучит рот),
не отпускай мои сети – с лихвой воздам
на перешейке сокрытых от всех широт.

прячься в запястьях, летящих к твоим губам,
влажных пещерах, поросших болотным мхом.
ковшик кувшинки к тебе наклонился сам,
пей камышовые слёзы (забудь, о ком).

переплывай меня (мелкий бежит озноб),
брюхом прижавшись, на ощупь ищи просвет…
если проснёшься – целуй меня (только в лоб),
море залижет морщинки – и нет как нет:
соли, любви, бесконечно ранимых глаз,
запаха колкой щеки и твоих волос.
не оставляй меня в этой волне сейчас,
мне без тебя умирать (да и жить) пришлось.

Ну что я могу сказать? Стихотворение писал автор, умеющий всматриваться в жизнь, думать и облекать свои мысли в метафоры (отдельные образные конструкции очень неплохие), но в целом текст несобран, разбит на фрагменты и нелогичен. Форма явно недостаточно выразительна для угадываемого, но не до конца проявленного авторского месседжа.


29. "Подменыш"

Зима стремится к чистоте листа.
Я посещаю в памяти места,
Где тишина хранится в складках стен,
Где по крупицам складываюсь с тем -
Оставшимся, нечетким, прежним мной,
Отображенным тишиной самой.

В местах, где свет качается слегка,
И пенный снег для первого глотка,
Где небеса успеют подрасти,
Где адреса за здрасте погости.
Где холодок вдыхаешь наспех лет,
И выдыхаешь имя на стекле…

Была зима, прохожий провожал
Меня в себе и, руку положа
Ему на сердце, чувствовал испуг,
Когда судьба проделывает круг.
Как будто в миг, застрявший в голове, -
Опять возник мой старший человек.

Я проходил и все еще стоял.
Зима – святое время одеял:
Кашмировых, верблюжьих, на пуху.
Зима прощает жизни чепуху.
Зима – сопоставление, предел,
Игра ума, томление, про[ ]бел.

Я проходил и все еще стоял.
Зима в зрачке хрустальней хрусталя.
Так, повторившись в ком то навсегда,
Очнешься вдруг. Ни слова, ни следа -
Исчезнешь растворишься, пропадешь…
(Не предъявляйте памяти за ложь.)

В места, где свет, качнувшийся слегка,
Свивает снег в подобие венка.
Где небеса успели подрасти,
Где адреса без здрасте и прости.
Где холодок вдохнувши на лету,
Ты выдыхаешь имя на плиту

В этом тексте мне нравятся первая и последняя строфы, которые, собственно, и есть стихотворение. Именно эти две строфы формируют авторское высказывание. Всё остальное – переливание из пустого в порожнее, довольно умозрительное в образах и запутанное во внутренней логике.


30. "Армагед-год"

Тихо ползи, гадюка, по склону холма.
Там на вершине миру придёт лох-несс.
Будет поруха свальная тьмой полна,
а в остальном без галстуков, но не бес...

Бестия в тёмном в полночь задумал путч.
Бледные кони рвутся с поводьев в ночь.
Стае клевретов скопище грозных туч
велено без разбора к холму сволочь.

Бледные всадники медлят, молчит трубач,
Бестия ждёт, в руках растирает прах.
Только скажи, и кони сорвутся вскачь,
Сея в подлунном мире и смерть, и страх.

Тихо ползи, гадюка, поспешность — ложь.
Там впереди судьба не в своём уме.
Тихо ползи гадюка, пока ползёшь,
Бледные кони останутся на холме.

Кажется, тоже узнал автора. Что могу сказать? Фонетически очень даже здорово. Отдельные образные конструкции очень неплохо сработаны. Но ради чего всё это делалось, каюсь, не понял, хотя очень старался. Какая мысль, какая генеральная идея продвигалась автором – так и осталось для меня загадкой. Картинка в общем есть, а что делать с этой картинкой, если метафоры и аналогии не читаются, а философская мысль не проявляется? Есть отдалённые аллюзии на всем известные события на Украине. Может, стоило сознательно развить худ. образ в этом направлении?


31. «Давай тебя увековечу»

Хотя бы в пятницу под вечер
Давай тебя увековечу
На фоне кленов и старушек,
Тебя, идущую навстречу

Ты будешь в пламени заката
Стесняться фотоаппарата,
И до тех пор, пока я трушу, —
Чуть угловата и зажата

Скажу, чтоб не переживала,
Что просто света было мало.
Давай закончим, время — десять,
И полежим без одеяла

И позже, выйдя из привата,
Сама же будешь виновата,
Что ни накрыть, ни занавесить
не догадались. Что чревато

Что ах, был вечер громче, тише,
Что эту ночь не повторишь и
Что, может, выйдем на террасу
И притворимся, что в Париже —

Чтоб небо осенью дышало
И столько красок намешало,
Что я обвел тебя не сразу.
Но ты хотя бы разрешала.

Видно, что автор в своём творчестве использует эмпирический опыт. И правильно делает.
Но рассказать какую-то историю про себя любимого, или не про себя (не важно) – в искусстве мало. Как сделать так, чтобы сказанное вступило в резонанс с читательским внутренним миром и подарило ему не только знание некоторых фактов биографии поэта, а ещё что-то добавило к уже существующей в голове у читателя картине мира – вот в чем смысл и сложность работы художника.
Этот текст вполне способен вытянуть из уст прототипа ЛГ разрешение на продолжение опытов, что будет являться катализатором его будущих творческих успехов.


32. «last fight»

я вышел из лесу был сильный мороз
сказал атаман и заплакал
мы в кружку налили ему купорос
а после задраили клапан

всем стало понятно какого рожна
мы служим в крылатой пехоте
что нежная ночь ни хрена не южна
и боекоплект на исходе

потом есаула убило ядром
нам новые вводные дали
по-вдоль терминала пройти космодром
а там телепорт и медали

топограф нетрезвый прокладывал путь
от трассеров небо пестрело
мы приняли все купороса на грудь
и кубарем в сектор обстрела

меня зацепило пониже плеча
раздвинуло бронепластины
а что там хорунжий бессвязно кричал
не слышали мы и прости нам

обидно что до телепорта рукой
до плазменной этой ватрушки
опять же напрасно старушка домой
и некому будет старушке

Ну… такой незамысловатый «игрушечный» стишок ни о чём, который, возможно, гармонично прозвучал бы на КВНе, или на каком-нибудь тематическом капустнике. Возможно, даже сорвал бы аплодисментов.


33. «Тень отца»

Над Данией нависла тень отца
И застилает солнце слегонца.
(Кого колышет то, что здесь неладно?!)
Из сумрачной выходит полосы
И, молча, ухмыляется в усы,
Прогуливаясь в кителе парадном.

Когда вернулся издали сынок,
То замер в ожиданьи Эльсинор:
Как будет изворачиваться Клавдий?
Какой теперь to be or not to be,
Когда герой из записных дубин!?
Об этом даже пишут в «Датской правде».

Покуда Розенкранц и Гильденстерн
Толкают в месяц тысячу цистерн,
Звезде гореть на датском небосклоне.
Финальный кадр, фиксирующий «cheese».
И как ты в Виттенберге ни учись,
На каждого отыщется полоний.

А жить все лучше, жить все веселей.
Еще чуть-чуть и будет юбилей
У Клавдия. Все выше, выше рейтинг.
Тому причиной - армия и спорт.
И то, что мы себе вернули фьорд.
И в Дании мы все гордимся этим.

На тень отца наводится плетень,
Железный, как решетка на плите.
Поджарь слегка истории страницу.
А после нас - известно - хоть потоп.
И что случится с Данией потом,
То мудрецам, конечно, и не снится.

Тень Эзопа тут тоже неподалёку бродит. Вижу, что задумывалось, как одна большая метафора и эта задумка претворялась в жизнь автором умно, грамотно и последовательно. Авторский месседж проявляется из совокупности ассоциаций, а не прямых образных конструкций, что само по себе является показателем мастеровитой зрелости художника. Но когда я дочитал текст до конца, то поймал себя на мысли, что мне было интересно именно это – сложить из пазлов картинку (метафору). Сложил! А что дальше?


34. «Блюз Эдема»

                Д.Новикову.

-1-

"Эти яблоки - белый налив",
эти яблони в землях Эдема -
это, верхнее "до" оголив,
начинается новая тема.

Это вечность мотаешь на ус,
как мальчишка в стихах пубертатных,
это с неба спикировал блюз
и с тобой возвратился обратно.

Не прощают ни строк золотых,
ни прожжённой тахты, ни молчанья
там, где бьют синевою под дых
и сиянье тебе возвращают.

А у нас догорает трава
и глазницы становятся суше.
Бьются оземь простые слова,
"то же самое делают груши".

-2-

По ночным задворкам таскать суму,
а в суме лишь трёхсложный йод.
Что с того, что поэзия, как Му-му,
и на дно глухоты идёт?

Закатал Герасим один рукав,
вслед за ним другой закатал.
Мне всё больше кажется: был он прав,
не оспаривал он начал.

Ну а твой трёхсложный, сейчас он почём?
В медный грош и судьбу цена.
И маши опосля херувимским плечом,
плавниками касаясь дна.

Мне по душе метафорический язык этого автора. Вот тот случай, когда посвящение перерастает своё прикладное предназначение и почти перестает быть биографической справкой, или кунсткамерой узнаваемых атрибутов жизни того, кому это посвящение адресуется. Здесь есть попытка исследования мира, попытка философских размышлений и обобщений, что относит этот текст к первому определению искусства. В первой и во второй части есть вопросы к семантике образных конструкций.



Тут мы плавно подходим к необходимости сформировать шорт. Должен сказать, что не нашёл среди конкурсных текстов такого, который став для меня откровением и будучи близким мне мироощущенчески, технически тоже отвечал бы моему представлению о высоком качестве работы с формой. И это вовсе не «понты» (к своему творчеству я отношусь на много порядков критичнее и считаю себя вечным учеником). Это привитая когда-то мне моими преподавателями, краеугольная в любом деле и очень хорошо сформулированная Гёте, позиция – «осознание собственного несовершенства приближает нас к совершенству».
Однако некоторые тексты мне нравятся, хотя и не до конца сбалансированы в части формы и содержания. Их я и включил в свой шорт.

Стихотворения не ранжированы. Располагаются в случайном порядке.

1. ЮРИЙ ОКТЯБРЁВ "Человек на холме"
http://www.stihi.ru/2014/11/30/10223 Отборочный тур для резидентов БЛК

2. ИГОРЬ ТУРУНТАЙ "маленькие зимы"
http://www.stihi.ru/2014/12/11/9972 Отборочный тур для резидентов БЛК

3. СВЕТА ЧЕРНЫШОВА "до звезды"
http://www.stihi.ru/2014/12/15/10077 Отборочный тур для резидентов БЛК

4. АНДРЕЙ МОИСЕЕВ «Обратный отсчет»
http://www.stihi.ru/2009/03/01/373 квота Главной редакции

5. АЛЕКСАНДР КРУПИНИН "Хющ "
http://www.stihi.ru/2013/08/19/4317 Отборочный тур для резидентов БЛК

6. СЕРГЕЙ БОГОМОЛОВ "Ещё одна волна"
http://www.stihi.ru/2014/10/05/311 Отборочный тур для резидентов БЛК (квота Ирины Зиновьевны)

7. ОЛЕГ ЮШКЕВИЧ «если»
http://www.stihi.ru/2010/12/04/8114 номинатор Елена Наильевна

8. KOUKKET "Открытие Антарктиды" (первое стихотворение цикла)
http://www.stihi.ru/2014/12/12/2707 Отборочный тур для резидентов БЛК

9. СТОЛЕТОВ «Тень отца»
http://www.stihi.ru/2014/09/27/6011 номинатор «Термитник поэзии»

10. STERVA (ЯНА ЮШИНА) «Сыновья»
http://stihi.ru/2014/11/19/3393 номинатор Международный поэтический клуб «Рифма»


За бортом остались еще симпатичные мне тексты, строфы, или отдельные строки (в обзоре обо всём сказано).

За сим прощаюсь. Сильно не материте. )

Стран-Ник