Пушкиниада

             ЧИ З АМЕРИГИ, ЧИ ЗА АМЕРИГУ...

             *   *   *

             А, да и хрен с ними!

             С разбегу – через колючку!
             Преодолеваю вход прыжком!
             Но стайерский проход – дорожка,
             Такой же проволокою дальше ограждён.
             Бегу! Навстречу солнечна собака –
             Толи, в острастку, толь, в охрану?
             Проход я пробегаю одним махом!
             Дальнейший путь…

             В сочинениях Александра Сергеевича Пушкина употреблено двадцать одна тысяча слов. В речи современного высокообразованного человека – от шести до девяти тысяч слов. Яркое личностное начало всегда предрешает преждевременную гибель. Особенно почему-то в России. Стоят возле сзади памятника и рассуждают:

             –   Мне Пушкин нравится, но не доходит. Ой, пусть простит, что при нём сказано!
             –   Ничего, говори-говори, он к нам спиной!

             *   *   *

             … Техникой убывания одарённых, героев, и гениев России – бездарности овладевали постепенно и через преемственность.


             ВИДЕНИЕ
             (литературный... перевод)

             И среди гула и белиберды
             Слетел ко мне архангел Гавриил.
             Иль Михаил? Иль Гавриил?
             Я слышал – что…

             Что каждый мне проговорил.
             Заслушался я. И в какой-то миг –
             Исчезли все. Лишь голоса:
             «Ты  видишь? Ты слышишь?».

             И фразы чёткие. И ясен слог!
             И мысли сна: «Подлог иль не подлог?
             Само собою ль ранее возник?
             Дорогу уступающий Старик».

             И кто-то текст за титрами читает –
             Строфою кроет, подгоняет:

             «Арена. Новый вид борьбы.
             Незрелый юноша и барыня-судьбища
             На ринг борцовский возошли.
             Вот, публике раскланялись они.

             На взгляд, – она одной ручищей
             Смахнёт юнца!
             И рёв трибун: «Вот это, да!
             Как всё хитро!
             И странное такое кимоно!».

             Как в кинозале гаснет свет –
             И зримая картина на планшет:

             Набор из старомодного белья
             На барыне–судьбе с цыганской оторочкой.
             К запястьям пуговицами рукава.
             И юбкой веерною точкой
             Укрыты строго телеса!

             Почти воздушная причёска
             Бойцовской шляпою на голове
             (Что «по-борцовски» ясно мне).
             Хотя понять всё же не просто.

             И вижу:
             Как мужская половина затаила дух,
             А с женской середины – хохот, визг!
             И видно: юноша обескуражен.
             Растерян он. И страх во взгляде.

             Но крик с трибун – уже задорит.
             Мужская половина – с дамской спорит.
             Дамы кричат: «Держим пари!
             Не будет никакой борьбы».

             С мужской же половины ропот:
             «Вступай ты сразу в ближний бой!
             С победою пройдёшь домой».

             Вот секундант, – превздорный "старичок",
             Меж них посуетясь, даёт отмашку.
             На центр выходит юный тростничек,
             Навстречь ему массивны ляжки.

             Пред схваткой не предусмотрен разговор,
             Но тут особый смысл – задор!..
             И барыня-судьба, – 
             Такого, всем наговорила!..

             Такую кашу заварила!..
             Что на трибунах вся толпа
             Вскочила. Беснуясь и ревя, –
             Скакала, побросав свои места.

             С трибун летели ценные подсказки.
             Борцам – подстать, были указки...

             Юнцу юнцово, – «Школьный ранец!
             Под стол учительский, – загляд».
             И сразу на лице его багрянец.
             Он, видно, в этом деле слабоват.

             Мужчины барыне-судьбе-борцу:
             «Проси пощады!», – она же ни гугу.

             А женщины – всё больше кипятясь:
             «Засранец! Возьми ранец!
             Сначала вытри на губёнках молоко!
             Без боя сдайся вот и всё».

             Но секундант всё больше суетился.
             Видать, не хочет потерять свой куш.
             Подскакивал к борцам и горячился,
             Кричал: «Бороться бушь не бушь?».

             Сближал отмашкой на ходу –
             Судьбу под зад. Юнца же – по плечу.

             Болели женщины и мужики,
             А в адрес юноши – такие шишаки!
             Что сразу же заозирался
             И, было уж, назад  подался.

             Но «барыня-судьба» опередила –
             Путь к отступленью заступила
             И встала толстым колобком
             В борцовску позу пред юнцом.

             Игривыми руками хлопоча –
             Пихать, толкаться начала...

             Не зная, он с судьбой борьбы:
             Куда ни глянь, – всё не с руки!
             Хоть и на голову стал выше…
             Не набивал ещё он шишек!

             Глядя на бюст и толстый зад,
             Он, пропустив первый накат, –
             Сразу попятился назад...

             И торжество в её глазах:
             Он начал массе уступать.
             Едва-едва он на ногах!
             Пред массою не устоять.

             Толчок, толчок, и вот канат.
             Но удержался. «Вот же, гад!».
             И по инерции она
             На брюхо плюхнулась сама.

             Возликовали на трибунах все мужчины.
             И дружный ропот в женской половине.

             Вскочила «барыня-судьба», оправив юбку,
             Дыханием монисто колыша,
             К победному стремяся кубку,
             В атаку новую пошла.

             Тут женщин будто прорвало!
             И песни пели... И орали.
             Достоинство мужчин: их «существо» –
             Они все – дружно освистали.

             Пытается прижать к канату, как к стене!
             Но выскользнув из-под  рук,
             Он тут же закрутился в круг,
             И руки на спине…

             И вот борьба уже в партере,
             Уперлась лбом она в ковёр,
             Трибуны замерли. Не верят:
             Чтоб тростничек её борол.

             А секундант – наш старикашка:
             Под ней – тринадцать комбинашек!
             Сразу на колени рядышком припал.

             Забыв судейские замашки,
             Как таракан вокруг сновал
             И не спешил давать отмашку –
             Чтобы вернуть в исходный интервал.

             Мужчины сразу на трибунах повставали,
             И меж собой запереживали.
             Напор ослабит – не судьба.
             К ковру придавит –  вот она!

             Боролись так, что под борцовкой,
             Не только комбинация шнуровкой,
             Мелькали разные виденья там, –
             Секундомер отсчетоводил, пролистал...

             Тут и ковёр сменил обычай.
             Всё видно! Видно необычно.
             Не удержались в этой пляске –
             Борцы. И в кутерьме той встряска

             Известно, как поёт. Не нам ли знать.
             Как изумительно поёт, лишь отчасти видать:
             Тот славный стиль, забавный стих –
             Переместись: ни-ни, да-да! Но-ни, но, ни…

             Я ж вдруг увидел: Амуровы крыла
             Вдруг появились у юнца.
             И видел я –  архангел Гавриил
             Тоже вниманием почтил...

             Подвинув секунданта-старикашку,
             Что в барыне-судьбе той Он смотрел?
             Заметить, правда, не успел,
             Во сне вдруг захотелось мне рюмашку.

             Но Он, – взволнованный весьма,
             Сощурив озорно глаза,
             Мне подмигнул и подлетел,
             И рядом отдохнуть присел…

             И пользуясь моментом – разрешения Его
             Я испросил из темы удалиться –
             Архангел разрешил…

                1993 г.