Трагикомедия Царь зверей

Однажды Лев, с юной супругой
(Не знаю уж, какой по счёту там подругой)
Решили раут сделать для зверей.

Но надобно сказать вначале, -
Помимо прочих бед и разных там печалей, -
Что Лев был стар.
И вот какой настиг его удар.
Женившись много раз и без разбору
(Он не внимал тогда судье и прокурору),
Любитель выпивок, гуляний и затей,
Остался Лев на старость без детей.
И всё бы ничего, коль не наследство:
Ведь он – Правитель! он же – Царь зверей!
Лев сам себе судья и прокурор.
Но вот теперь совет ему был нужен:
Позвал Крота (тот слыл учёным мужем)
И состоялся деликатный разговор.
Сей разговор нам - неизвестен,
Да впрочем, он и не уместен,
А только Лев наш стал совсем другой с тех пор.
Теперь у Льва был сын-наследник!
Была красавица-жена!
И в том была идея та важна,
Чтоб раут сделать шибкого значенья.
И я скажу лишь, в заключенье,
На радость всякого зверья
Приглашены на вечер все без исключенья.

И вот настал тот долгожданный день
Повеселиться тварям в высшем свете!
Кто на двуколке, кто в карете;
Кто на себе, а кто верхом;
А кто и попросту пешком…
Народу набралось – душ двести!
И вот все собрались на месте.
Но тут заминка: объявили подождать –
И гости разбрелись по саду.
А чтоб не скучно было ждать,
С парадной вынесли напитки, шоколаду.
Кто парами ходил,
Кто кучками держался;
А кто и так себе особняком.
И каждый здесь природой любовался,
И в ожиданье думал о своём.
Конечно, много было разных толков,
Особенно в возвышенных умах:
«Может, расчёт какой, сокрытый тонко
Сей означает легкомысленный размах?»
Конечно, знали - все про увлеченья,
Что Лев любил на славу погулять!
Но то - компанией! тут – все без исключенья…
Что может это всё обозначать?
У женщин, до политики не склонных,
Почти одно держалось на уме:
«Дожил, гуляка, до годов преклонных,
А всё пиры устраивает себе!»
Ну, остальные все, из большей массы,
Почти совсем не думали про Льва:
Они смеялись, делали гримасы –
И лишь про угощенья все слова!
Вот так в саду гуляли звери,
С терпением косясь на двери;
И вот дождались, наконец,
Открылись двери во дворец!

«Друзья! – сказал Шакал-дворецкий, -
Минуточку вниманья!
Хочу вас кое в чём предупредить:
Когда вас позовут входить,
Держитесь вежливо, ходите без толканья,
Без шума, и старайтесь не сорить.
Подарками Царю не докучайте!
Кто что принёс – Свинье отдайте:
Она на кухню унесёт…
Итак, Его Величество зовёт!
Входите, развлекайтесь, не скучайте». –
И, отступив назад, в спине согнулся.
Тут сразу в двери потянулся,
Как сквозь воронку в ёмкость кверху дном
Весь этот сброд зверья в огромный дом.
Лев, об руку с женой, всем улыбался,
Невинным жестом приглашая в зал.
Перед знакомыми – слегка смущался,
А кой кого из дам – и сам смущал.
Но вот зал полон! Нужно было слово!
Тем более, что всё уже готово.
И Лев, помявшись, начал было так:
«Товарищи… к-хм – э… господа!
Я…»  - но не всеми сразу Лев услышан:
Ещё шумела по толпе волна,
И лишь потом настала тишина.
«Я… - Лев ещё стал тише, -
Я не умею красно говорить,
Но жизнь – гора! И чем на ней мы выше,
Тем больше можно сверху обозрить.
Я стар уже, и потому хотел бы
Оставить след теплейшей доброты…
Я перед вами…» - но ослабли нервы,
И слёзы хлынули с душевной полноты.
«Друзья! – тотчас вмешалась Львица, -
Прошу за стол! И пусть сей славный час,
Хоть раз в году – в традицию сложится,
Да выполнится свято как указ!»
И море лап в ответ рукоплескало!
Кричали «Браво!», вторили «Виват!»
А через миг здесь никого не стало –
Уж за столом сидел наш младший брат.

Столы накрыты были буквой «эЛ»,
Где в центре с «половинкой» Лев сидел.
Видать, в честь Льва, а впрочем, и удобно:
И Лев мог видеть всех, и подавать на стол свободно.
Что было на столах, перечислять не буду.
Как говорят, что легче бы назвать
Того что нет, смотря на эту груду,
А здесь и это трудно угадать.
Короче – стол от яств ломился!
И чтоб читатель мой не утомился,
Поедем ближе к сути, так сказать.
После того, как отгремели тосты –
За Льва, потом за Львицу, и за дам;
Потом уже помчалось по рядам –
За здравие живых и за погосты… -
Из-за стола с трудом поднялся Носорог.
От тучности – весь пОтом обливался!
И, так как всё-таки подняться смог,
То наперво немного отдышался.
«Прошу внимания! – провёз детина, -
Я в казначействе сорок лет служу!
И откровенно доложу:
Обязан всем и полностью Ему! –
Припухшие глаза на Льва мутнели, -
Прошу премного уваженья!
И есть такое предложенье
За это – стоя выпить». –
«В самом деле! –
Приподнялась, сверкая золотом, Лиса, -
Какие в опере отныне голоса?
Кому обязаны мы этим наслажденьем,
Коль не ему?! – на Льва прищурила глаза. –
Да всё, что есть в искусстве, наконец,
Всему приложил руку наш Отец!» -
«Воистину Отец и Благодетель! –
Проблеяла Овечка, - Бог свидетель».
Кабан, в руке с бокалом, с сальной мордой,
Косыми глазками уставился на Льва:
«Эх, золотые всё слова! –
И низко поклонился Львице гордой. –
Уж пусть не гневится Царица:
В пример такого нужно молодца,
Как семьянина! И да пусть случится –
И сына вам достойного отца!».
Лев ощущал в висках движенье,
Приятное на скулах жженье.
И гордо улыбаясь, также встал,
Опустошив со всеми свой бокал.

Крота последние слова «задели».
Не нужно тут большого мудреца:
Все знали Льва. Достойного отца?
Какого сына звери захотели?
И правдолюбец медленно поднялся.
Так озадачен был – не враз собрался:
«Послушайте, - учтиво начал он,
С трудом удерживая гневный тон, -
История свидетельствует явно,
Что в поколеньях, как и в родах равно,
Потомки, начиная от юнца,
Всегда что-то наследуют отца!
И если в чём-то ошибались предки –
Помилуйте, друзья! - какая мать
Захочет, чтобы так прожили детки?!»

Такие речи звери не любили;
Не слушая, лишь кушали да пили;
Но смысл слов кой до кого дошёл…
В мертвецкой тишине, разинув пасти,
Сидели, ждали грозовой напасти,
И у Крота внутри озноб пошёл.
Ждать долго не пришлось –
Как ливень с громом,
На бедного Крота всё полилось!
И от обиды, вставшей в горле комом,
Лицо Крота в рыданьях затряслось:
«Послушайте, ведь я…» -
«Молчи, наглец!
За чьим столом сидишь?
Быть должен благодарен
Кому?
Так отвечай же нам, подлец!
Живёшь один, так вовсе аморален.
Ты - мал и слеп, и беден, наконец». –
«Да все вы здесь, и этот стол, и дом,
В конце концов, и Лев мне в том обязан!» -
С отчаянья добавилось Кротом –
И тем он был сильней ещё наказан.
Крот мал, к нему не надо много силы:
Он вылетел как пробка из дверей!

А что бы – вы сказали, коль спросили:
Нельзя, наверно, так с Царём зверей?

Подняв разбитые очки и сев под липкой,
Он ещё долго молча наблюдал
За дальним шумом: хохотом и скрипкой,
Как весь в огнях плясал огромный зал…
И думал:
«Эка жизнь, уродством наслаждаясь –
Смеётся! А ведь Лев… да бог с ним, с этим Львом.
То ведь – народ! От горя ограждаясь,
Живёт – удобным значит существом».

28.02.2001