На седьмом кругу ада

В разгаре зимнего парада
Средь спектра лиц и грешных душ
В гостях отъявленных исчадий ада
Повисла томная немая глушь.

Лучился свет, вошел он самый,
Упавший до семи грехов,
Раздался звук, случилась драма,
Слетел взлелеянный покров…

Глаза гостей сейчас же загорелись,
Загромыхал орган в углу:
Вокруг кишела злая смелость –
Все рады новой жертве на балу!

Но кто же он? Простой ли грешный,
Что опустился, и назад дороги нет?
О, вы отнюдь не правы, честно!
Ведь неспроста лучился свет!

Блеск ада холодил все тело,
И пронеслось пред взором семь картин.
Он совершал одно благое дело,
Но в ад спуститься было семь причин:

В далеком детстве он зазнался,
Предался детскому унынью…
Но он не знал, что грешно опускаться
До печали и гордыни.

Но опыт жизни подготовил встречу,
Когда была не жизнь, а блеф:
И как бы ни был он беспечен,
В нем пробудилась зависть, гнев.

В ее глазах увидев яркость,
Тот смысл, что давно искал,
Он вместе с тем увидел ярость,
И в зеркале шальной оскал.

Он опустился еще ниже,
До алчности: «Все только мне!».
И алчностью пустою движим,
Забылся, словно был во сне.

Чревоугодник, нечистой силы демон,
Когда в обитель проклятых один лишь только путь,
Он пожинает крайнее, больное семя,
Теперь им движут похоть, блуд.

И нынче он в объятиях инферно,
Конец и край огней и страстей не видны.
Он здесь один простой лишь смертный,
Он здесь один, на балу у сатаны.

Никто не верит, а он здесь лишний,
Из голых фактов вынесен вердикт.
Вот-вот и кровью договор подпишет,
И примет демонский постриг,

Но все еще лучится светом,
И миг, пока не пустит кровь,
Пусть станет же для вас ответом,
Что движет им любовь…

Не гнев, не похоть и не зависть…
Но чужд владыке романтизм.
От мук не сможет никого избавить
Слепой любовный героизм.

И он пройдет все испытанья адом,
Но горестной потери не выдержать ему.
Её ведь больше не будет рядом,
Она, наверное, в раю.

В разгаре зимнего парада,
Средь спектра лиц и грешных душ,
Горит одна среди исчадий ада…
Висит немая, пустая глушь.