Памяти Владимира Высоцкого

Нынче злые январские вьюги
Налетели, хвостами крутя,
воют-воют, что тощие суки,
душу тянут, мутят, теребят...
И скулит моё сердце тоскливо,
то завоет, как волк на луну,
одинокое и звериное,
полюбившее снег и мглу...

Я к друзьям не пойду,
не пойду я к любимой моей,
а приду я в свой дом,
а приду я в свой одинокий,
разожгу я в печурке огонь посмелей,
раскалю до углей краснооких...

И возьму я гитару за плечи,
посажу на колени к себе,
и прижму её талию девичью,
прикоснусь к золотистой струне.
Обласкаю я струны холодные,
и проснутся они, зазвенят,
отзовутся грустные кроткие,
и аккорды в ночь полетят...

Деревянный домишка московский,
уцелели мы чудом с тобой,
в переулке тихом неброском,
но с неведомой тайной судьбой,
нет твоих обитателей прежних,
нет скандальных горластых жильцов,
я один в комнатушке тесной,
над гитарой склоняю лицо.
Пуст и стар наш дворик нехитрый,
только вяз вековой в нём стоит,
да сарай, железом обитый,
что под вьюгой январской скрипит...

Воет вьюга, январская вьюга,
я в обнимку с гитарой стою,
где вы, где вы, друзья и подруги,
только галки, вороны вокруг...
Может завтра каменьев громады
навезут и завалят мой дом,
и январские вьюги осклабятся,
нашу жизнь не дадут на слом...
Но нагрянут погромщиков тучи,
и с железными лапами псы,
хрустнет дом мой и я в нём для кучи,
и гитара моя несравненной красы...

Я к друзьям не пойду,
не пойду я к любимой моей,
а приду я в свой дом,
а приду я в свой дом одинокий,
разожгу я в печурке огонь посмелей,
раскалю до огней краснооких...

    январь 1987 год