Три вопроса

В.В.Губанову

Однажды ночью, в час, когда
Погасли свечи все,
Явилась духов злых орда
Бессонному Мусе.

Скверна, бессовестна, груба,
Вгоняя сердце в дрожь,
Ввалилась в дом к нему гурьба
Чудовищ, морд и рож.

Плясал и пел веселый сброд,
Над всем святым глумясь,
Пока не выступил вперед
Из тьмы их грозный Князь.

Кривляк двух языка лишил,
Трех бестий оскопил,
И в воцарившейся тиши
С Мусой заговорил.

«Аллах к тебе благоволит, –
Сказал Владыка тьмы, –
Ведет путями славы и
Влечет к тебе умы.

И я участие не прочь
Принять в твоей судьбе.
Проси! Могу в нужде помочь.
Что хочешь, дам тебе».

Пророкам и царям вражда
Да ложь как раз к лицу.
Приносят пользу иногда
И джинны мудрецу.

Недюжинные ум и власть
Нужны вождям, как хлеб,
Но так недолго и попасть
К чертям в чумной вертеп.

Куда способен завести
Нечаянный посул
Пророка, сбитого с пути?
Задумался расуль.

«Ты знаешь, Всемогущий Дух, –
Муса промолвил вдруг, –
Наверно, все же обойдусь
Я без твоих услуг.

Твое внимание мне льстит,
Но не хочу в долгу
Остаться, так что дар, прости,
Принять я не могу.

Все то, что нужно лично мне
И всем моим родным,
Аллах мне дарит. Я вполне,
Поверь, доволен Им».

Сказал, и взгляд не оторвал
От сатанинских бельм. 
Услышав искренность в словах,
Дух Мрака подобрел.

«Ну, что ж, ты раскусил меня,
Отважный улю-ль-азм.
Во всем, чем наделяю я,
Незримо скрыт соблазн.

За прозорливость мудрых глаз
И праведную речь,
За честный и прямой отказ,
Позволивший сберечь

Тебе нетронутой судьбу,
Спроси, что хочешь знать.
С чего, повелевай, табу
Желаешь, смертный, снять?

Недаром взят Аллахом в плен
Якуб и род весь твой.
Клянусь, не попрошу взамен
За знанье ничего».

От клики жуткой отвратясь,
Как от своих врагов,
С пророком, словно с братом, Князь
Разыгрывал любовь.

Но недоверчивый наби,
Аллахом в рай влеком,
В ту ночь не расположен был
Любезничать со Злом.

«Хоть род Адамов с давних лет
Безудержно пытлив, –
Муса ответил, – боль и вред
Несет нам сей порыв.

Незнанья тайная печать –
От горя верный щит.
Все то, что надлежит мне знать,
Аллах мне сообщит.

А то, чего рассудок мой
Осмыслить не готов –
Секреты красоты земной
И неземных миров, –

Пусть небо и ночная тишь
В груди своей хранят.
Чем меньше знаешь, крепче спишь – 
Так люди говорят».

Муса замолк, и почернел
С лица ужасный Гость.
Дарами сыплет Азазел,
А толку – с гулькин нос.

Пора уже и честь бы знать,
Рассвет не за горой,
А все не сваливает рать
Раджима с глаз долой.

И неотрывно Клеветник
Все смотрит на Мусу.
И, прославляя каждый миг,
Все молится расуль.

«Так, значит, ты ни в чем, наби,
Не ведаешь нужды?
Но как такое может быть?
Чего же хочешь ты?

Раз у тебя желаний нет,
То чем живет твой дух?
Куда идешь ты, дай ответ,
Загадочный пастух?»

В шеренгах грозного Врага
Поднялся хриплый вой.
Аллаха преданный слуга
Сиял в ночи свечой.

Все повторял смиренный муж
Шахаду без конца.
И не могла толпа кликуш
Осилить мудреца.

«Ты спрашиваешь, Господин,
Куда лежит мой путь?
То ведает Аллах один,
Заполнивший мне грудь.

А все, к чему я так стремлюсь,
О чем прошу всегда, –
Чтоб не терялись к жизни вкус
И в радости нужда.

Чтоб наяву и в сладких снах
Царил покой души,
Чтоб радовался в небесах
Бессмертный мой Муршид».

Иблиса яростная рать
Скукожилась кольцом.
Напрасно было продолжать
Беседу с мудрецом.

Еще мгновенье аль-Адувв
Пыхтел себе в усы,
И вот уж свет, прогнав орду,
Наполнил дом Мусы.

Уставший за ночь муж святой
Забылся крепким сном.
А в пекле Повелитель злой
Все думал о святом.