Приключения философа Талки. День 5-й, 3 часть

- Завтракать! – а это уже приказ от той, которая может сравниться только с самой тобой. Наверное, ни один мужчина еще не находился в окружении двух таких женщин. Я, конечно, читал не все книги, не все стихи, видел не все картины, знал не всех женщин, но из того, что мне было известно, в этот момент рядом с вами не мог поставить бы никого. Пусть завидуют Да Винчи, Пушкин и все прочие. Простым людям тоже достается, иногда, – счастье. Марина этим утром была великолепна. Речь ее была нетороплива, деликатна, умна. Заговорили о Володе, и она от всей души высказала тебе свое восхищение и признательность. Ни ревности, ни зависти не было. Она любила и понимала его как никто. Зная, что будет после его “подъема”,  радовалась тем минутам его жизни, когда он был по-настоящему счастлив, когда он сочинял свои песни.

Она села за пианино и стала петь его песни. Я видел бриллиантовые капельки-слезинки на твоих чудесных ресницах. И был, как и ты, тронут до глубины души ее красотой и голосом. Смог бы так спеть Володя? Нет, как бы ни старался. Ее песня приобретала совсем другой смысл, володина отчаянная борьба против всех и нечеловеческий надрыв исчезали, и появлялась – как заходящее солнце – всепоглощающая любовь и неизмеримое страдание.

Вот она замолчала, задорно глядя на нас. Мы постепенно выходили из ее мира и ее души.
- А теперь – за работу! Я вынуждена вас покинуть, мои девочки без меня никуда.
Оказывается, в колхозе она была главным бухгалтером! Мы вышли вместе с ней, проводив ее до машины, и пошли гулять по селу. Узнав о моем утреннем заплыве, ты предложила пойти к озеру, я был не против. Там мы встретили одинокого рыбака – сельского учителя. Его глаза глядели на нас с нескрываемым любопытством. Мы быстро разговорились и нашли в нем замечательного интеллигентного собеседника. Выслушав, кто мы и откуда, он с воодушевлением стал рассказывать о своих учениках, называя их “мои дети”. По жизни старый холостяк, он чувствовал себя настоящим отцом для тех, кого учил в школе русскому языку и литературе. В свои шестьдесят с чем-то лет, с седыми волосами и короткой бородкой, он был настоящим юношей, таким же, как и его ученики – романтичным, увлекающимся, бесшабашным, озорным. И дети ему платили любовью, знаниями, достижениями. Жили и чувствовали так же, как и герои великих русских произведений. Даже те, кого другие учителя зачисляли в неисправимые двоечники.
- Представляете, милые мои, есть у меня один мальчик, из неблагополучной семьи, по большинству дисциплин неуды. А по литературе – пятерка. Увлечен русской поэзией - Пушкиным, Лермонтовым. На районном конкурсе занял первое место. Вышел на сцену, читает: ”Нет, я не Байрон, я – другой. Еще неведомый избранник. Как он – гонимый миром странник. Но только с русскою душой!..”  Зал, стоя, аплодировал. Какая душа, какой талант! Если хотя бы он один пронесет эти чувства через свою жизнь, я буду считать, что моя миссия состоялась.
Мы наблюдали с тобой счастливого человека, который жил во имя своей великой цели Учителя. Ты радовалась встрече с ним, а меня посетили грустные мысли – почему многие не могут взрастить в своих детях то, что он сотворил в чужих?
К озеру приближался человек в сером костюме и в черной шляпе.
- А вот и мой оппонент! – весело воскликнул учитель. Подойдя, тот сходу бросился в атаку:
- Наше вам, Федор Терентьевич! О литературе все беседуем? – и слащаво поздоровался с нами.
- О русской классической литературе, уважаемый Николай Калистратович! О великой русской поэзии.
Человек в шляпе обернулся к нам, словно за поддержкой:
- Есть же на земле еще такие чудики!
Затем к учителю:
- Ну что вы молодежи мозги засоряете? Какой сейчас век, а? А вы в каком застряли?
Учитель засмеялся:
- Конечно, есть такие чудики, мой дорогой друг! Пытаются - в наше-то нелегкое время! - посеять в молодых сердцах разумное, доброе, вечное!
Незнакомца обидел веселый смех учителя, он набычился и хмуро произнес:
- А чему это вы, Федор Терентьевич, так радуетесь? Чего на меня косяка давите?
- Радуюсь теплому солнышку, весне, жизни – посмотрите вокруг, какая красота! А знаете что – давайте сейчас вот, разденемся с вами и босиком, в одних штанах как пробежимся по деревне!
Шляпа закипела от негодования:
- Ну это уже, извините меня, черт знает что такое! Не ожидал от вас!
И, резко развернувшись, зашагал прочь быстрым шагом. Учитель грустно смотрел ему вслед.
- Вот, говорят, каждый человек несет в себе частичку бога. Но, посмотришь на иных – аж руки опускаются. Не могу ее найти, хоть убейте, милые мои! Печально, что меняются времена, печально, что забывают свою культуру, а от чужой берут не самое лучшее.
И вдруг – гордо:
- Но  пока есть такие чудики как я, и есть мои ученики – не все еще потеряно, правда?
Мы, конечно же, были с ним согласны, о светоч моей души! 
…Возвращаясь, ты спросила у меня, почему бы мне не стать учителем, таким как Федор Терентьевич. А я ответил, что непременно стал бы, если бы у меня не появилась мечта и не появилась ты.