Новогодний секс - Улыбнитесь!

 РАССКАЗ-ПАРОДИЯ  БЫЛ СОТВОРЁН ПЕРЕД ВСТРЕЧЕЙ С ИЗВЕСТНЫМ РУССКИМ ПИСАТЕЛЕМ
 ЮРИЕМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ МАМЛЕЕВЫМ, ВЕРНУВШИМСЯ ИЗ ШТАТОВ В РОССИЮ. УЛЫБАЯСЬ, Я СКАЗАЛА ЕМУ:
- ПРИШЛОСЬ ОТОМСТИТЬ ВАМ ОТ ИМЕНИ ВСЕХ ЖЕНЩИН ЗА ВАШ РАССКАЗ "ВЕЧНАЯ ЖЕНСТВЕННОСТЬ"!

                НОВОГОДНИЙ СЕКС - УЛЫБНИТЕСЬ!               


Древний род  профессора Куё-Саки  уходил корнями в японопапину территорию, а из русской мамы
младенец в своё время не без удовольствия выселился в роддоме Грауэрмана, что в начале бывшей
вставной челюсти Москвы, именуемой нынче Арбатом.

В  молодости у  Куё-Саки  было две клички. Первая – Жаб за выпуклый  левый глаз, контролирующий то, чего нет. И вторая - Бамбук за  яростную тягу, торчащую к месту и не к месту ко всем женским  прелестям. Позже близкие друзья из двух кличек, соорудили одну, объединив тем самым интересы, и Куё-Саки стал... Бамжа.

Он был ниже среднего роста, слегка уродлив, но жил весело, игнорируя  вопросы, связанные с религией, душой, вечностью и многим другим, что мешает амбициям и собственной значимости.
               
В двадцать восемь лет Бамжа удачно женился, бешено разбогател и сделал сознательный прыжок в Академию,
став доктором химических наук. Затем, не менее удачно развёлся из-за излишней сексуальной силы в беспокойном органе.
Куё-Саки был не просто богатым, а дико богатым за счёт связей своих многочисленных любовниц. Каждая из них, зная о существовании соперниц, рассчитывала на брак по расчёту. Бамжа понимал это и жениться не торопился.

Он жаждал той единственной любви, от которой начнёт задыхаться. Вместо любви Бог  посылал ему деньги, деньги и деньги... Профессору химических наук оставалось одно – химичить, химичить и химичить, что он и делал добросовестно не без удовольствия.
               
Перешагнув пенсионный возраст, Бамжа поутих, растолстел, незаметно для себя успокоился и вплотную занялся благоустройством третьего особняка на Ублёвке.  Очередной дом был четырёхэтажным, головой вниз, похожим
на смысл того, чего в природе нет и быть не может по определению.

Профессор Куё-Саки  разгуливал по лестницам своего дома голым, почёсывал седую  волосатую грудь и намурлыкивал любимую песенку про сердце, которому не хочется покоя. Три раза в день он прыгал в бассейн с голубой подогретой водой, насыщенной кислородными воспоминаниями о коллективных забавах. Пытался приседать, усердно двигать руками и ногами в разные стороны, удерживая хотя бы намёк на былую резвость. Единственное, что у него очень плохо получалось – это отжиматься от пола. Всякий раз при отжимании увядший орган вспоминал о безвозвратных днях и безумно страдал, болтаясь над равнодушным цветным ковриком.

Раз в неделю Куё-Саки позволял себе развлекаться. Бюро сексутех доставляло ему на дом  глупеньких молоденьких двухстволок или застенчивых молчаливых толстушек. Бамжа платил за утехи  щедро, созерцая и общупывая  соблазнительные формы, но увы! Его гордость, вечно стоящее достоинство, ненадолго очнувшись, тотчас впадало в уныние, стыдясь своей немощи и страдая из-за невыполненной природной функции. Орган-то  был детородным, а на свет так никого и не произвёл.

Воспалённое  воображение хозяина полового гиганта, дышащего на ладан, не уставало придумывать новые любовные игры, пытаясь замаскировать нарастающее бессилие. Одна из находок была в особом почёте. Профессор Бамжа Куё-Саки, похожий на гинеколога, с пинцетом в руках, наловчился играть в зелёную сотку. Он выщипывал волоски с лобковых мест лежащих в растопырку девиц, кладя за каждый выдернутый волосок  стодолларовую купюру на вздрагивающий животик обладательницы необыкновенной профессии. Усовершенствовав игру, профессор-химик вырывал пучок волос одновременно. И если счастливица отгадывала с первого раза количество волосков, например, пять – её живот зеленел пятью физиономиями американских президентов.
               
Так наш герой дожил до восьмидесяти трёх лет, заглушая болезни, остатки ума и много чего ещё старческого. Евойный живот к тому времени  свисал плачущим гофрированным фартучком, прикрывая былые доспехи.

И вот тут-то... Свершилось! О, эта первая и последняя улыбка судьбы, удар ласкового кнута, сладкий вкус горького пряника… Господи! Господи! За что? Почему сейчас? Боже милосердный! Сердце билось сильно и громко, старческая грудь ходила ходуном, руки дрожали... Перед Бамжой стояла богиня, опустив раскосые глаза и, улыбаясь, ждала ответа – берут её на работу помощницей по хозяйству или…

Бамжа слабым голосом велел ей подойти ближе и повернуться спиной. Роскошные рыжие волосы шёлком стекали до округлого зада. Детородный орган Бамжа вздрогнул и... встал. Помолодевшие руки привычно и по-хозяйски потянулись к ягодицам, ухватили их и с силой подтянули к себе.

В ту же секунду на  несчастного обрушился океан гневных слёз.  Девушка, обернувшись, дважды ударила сидящего в кресле Куё-Саки по дряблым щекам и быстро направилась к выходу.

– Стойте, стойте, - кричал ей вслед Бамжа. Простите меня, это была проверка! Я  беру вас на работу, беру!
Детородный орган, прислушиваясь к происходящему, стоял навытяжку как
воин-самурай. Позвоночник Куё-Саки выпрямился, сердце разрывало счастливую грудь...

- Я беру Вас, беру, беру… Как ваше имя? – уже шептал он, краснея и скромно хлопая белесыми ресницами.

Всхлипывая и вытирая слёзы, богиня пролепетала в ответ:
 
-  Ашюск Кач-Пас…

Орган... стоял!
 
Под Новый Год Куё-Саки  и Ашюск Кач-Пас стали  законными супругами. В первую же брачную ночь, когда Ашюск сняла с себя свадебное платье, Бамжа, глядя на возлюбленную, глубоко вздохнул и... умер от счастья. Он так и не коснулся предмета своего вожделения, но это было уже неважно – ведь он наконец-то познал любовь!
Хоронили Бамжу вопреки всем законам физиологии с красноречиво стоящим ОВД - органом внутренних дел.