Хозяин

Уходя – уходи. А его задержали между:
видно, слишком большой оказалась цена билета.
Он сначала грустил и угрюмо не верил в это,
затаился в шкафу и от скуки считал одежду,
полотенца, салфетки, наволочки, скелеты.

А потом осмелел. Выходил – только ночь настанет,
поднастроил скрип половиц под свои мотивы,
и бродил, словно пел. А когда от тоски мутило,
он лелеял слова в онемевшей своей гортани,
но вовне из неё лишь шипение выходило…

Он теперь в темноте, словно кот, различал предметы,
а его средь предметов различала хозяйская кошка.
Удивлялась, следила, боялась (совсем немножко).
Он ей что-то шептал, и она понимала это,
и порой разрешала забираться в своё лукошко.

Он вживался в роль. И всё больше сживался с домом.
Перестал удивляться, что в тулупе все швы наружу,
что ему никто заглянуть не пытался в душу,
что пока весь день он дремал в уголке укромном,
ни один злодей не смел его сон нарушить.

Примирился с тем, что для мира неосязаем.
И когда однажды на прохладный каскад ступенек
человек перед ним положил, поклонившись, веник
и сказал «тут пожил – у нас поживи, Хозяин»,
встрепенулось сердце: «не видят» не есть «не верят»!

И, вздохнув, разорвал неоплаченный свой билетик,
став навеки связным у миров. Между Тем и Этим…