Ржавый трубач

(Полевой дневник Зигфрида Ленца)


Когда всё обнажается вдруг:               
настроения, мысли, дуэты,               
и мир предстает               
без шелухи, без кожи,               
без золочёной обертки —               
освежёванной тушей,               
когда канули все надежды               
и обнажённая сетчатка               
с глазу на глаз остаётся               
с безмолвием неба,               
скажите, что это значит?               
Вопрос вопросов.               
Но ни один               
из способных думать               
не задаст его больше...               

Г. Бенн 
   
               
Ленц — это весна.

Немецко-русский словарь
               


***

Полевой дневник —
вот он,
предо мной.
Лишь теперь.
Почему же не раньше?
Сказался дефицит одиночества.
Даже любовь
представлялась домом двоих.
Смешная иллюзия.
Весомость стихов
не неизменна.
Сейчас они средство,
недостойное цели.
Жизнь рвётся и гаснет
пламенем на ветру.
Что ещё мне
бросить в огонь?



***

Бьёшь наповал,
когда успеваешь
выхватить пистолет.
Успел?
Получил, что хотел?

А чего ты хотел?

Жизнь не узнать,
не устремляясь к концу.

Но надо пройти
одиночество
и ещё кое-что,
вроде любви,
вроде ничем
не заслуженной дружбы —
словно в подарок.

Иначе конец —
всего лишь страх.

Всего лишь ничто.               



***             


Выстрелы вязнут, треснув,               
в чаще лесной без следа.               
Только осени в сердце               
я не стрелял никогда.               

Г. Айх



Гюнтер,

похоже, мы оба
любители осени и дождя.
Я, правда,
в тающем прошлом.

Тогда я, конечно,
зачитался б тобой,
не отпустил бы.

А теперь —
ни один поэт не брат
моему беспокойству.
 
Верю, ты не обидишься.
Зачтёшь  мне мое
уважение к немцам.
Стихи — отличная вещь,
как и слова вообще.
Можем сыграть,
понимая:
дело вовсе не в них.

   

На крыше


Я чётко вижу
многих из вас
с высоты небоскрёба.

Тёплый воздух
подымает мусор
почти
до моего укрытия.

Это стоит увидеть.
Вам не понравится
мой одинокий приют.

Я почти безмятежен.
Что, как всегда, отвлекает.
Но — ненадолго.

Именно поэтому
через полчаса
я открываю огонь.



***


Давайте, как дети,
послушаем сказку —
о подвалах отчаянья.

Нет их надёжней на свете.

Вот она,
самая нижняя точка.

Вытянув руку, коснётесь
предела падений.

Смейтесь.
Тут вы поймёте смысл этого дела,
его долгого-долгого эха.

Сочиняешь стихи?

Привираешь, друг мой,
привираешь…

Полезно тебе
посидеть рядом с нами,
в собственной луже,
в знатном кругу себе равных.

И когда наверху тарарам,
мы спокойно ждём новых гостей —
места хватит на всех.




Однажды в Америке


Видишь вон ту
красивую девушку?

К вечеру хроника выдаст
кадры мёртвого тела.

Мы не злы на неё.

Но она
всё никак не уходит.
Так и стоит между двумя
секторами стрельбы.

Муха ползёт по стеклу.

Банк похож на аквариум,
из которого вот-вот
выпустят воду.               

Ноябрь 1987.               



Ленц


Взгляды ружей суровы и пристальны.
Чем ответит им человек?
Вот один, напоровшись на выстрел,
как подкошенный, падает в снег.

Эти ружья — прекрасные флейты,
так стремительно длинны стволы.
Их заслушался мёртвый ефрейтор,
к небесам запрокинув кадык.

Если смотришь сквозь прорезь прицела,
мир подвешен на пальце твоём.
Ты же сделаешь нужное дело?
И поэтому гладишь ружьё?

Переспорить тебя невозможно.
Пуля — твёрдый ответ.
И поэтому я осторожно
из кармана достал пистолет.               

Начало января 1988