Я сниму свой монашеский панцирь,

Я сниму свой монашеский панцирь,
Продавать стану порнокассеты.
На тонких "канатиках" чьи-то пальцы
Будут выделывать пируэты.

Заиграют "паралимпийцы"
В волейбол на подземной сцене.
Не лишусь я своих позиций,
Буду жить, пока меня ценят.

Полетят в олимпийцев слухи,
Полетят в них окурки злобы.
Наплевать мне, что думают мухи -
Надоели боли утробы.

Тромбоциты кипят как в песнях,
Метастазы той лихорадки,
Что однажды внезапно треснет
И заставит следить украдкой.

Не целуйте меня - не надо,
Не касайтесь меня - не нужно.
Лучше вместе читать де Сада,
Но из ада идти послушно,

Аккуратно совсем - за ручку,
Прямо в Рай к заснеженной церкви.
Разойдутся когда-нибудь тучки,
Рай откроет нам свои дверки.

Суета в тёмных озёрах,
Маета в полуденном небе.
Мы ведь спелись, мы мыслим хором.
Может вместе споём и требу?

Уцелеем ведь так скорее,
Маету, суету погасим.
Нет прекрасней этой идеи!
Может, хватит гонять по трассе,

Становясь как больные бесы...
Темперамент не честь - лишь бремя.
Так "пропил" свою юность Гессе,
Потерял Пруст "искомое время".

Может, правда, смиряться нужно?
Власть и сила в могучей воле!
Ведь легко съесть друг друга в ужин
И прослыть королями боли...

Это будет и так, поверьте,
Воля ведь слаба человечья.
Не одно человечье столетие
Люди наносили друг другу увечья.

Но стараться брать себя в руки
И казаться лучше чем есть мы -
Извлекать не фальшивые звуки
И сбегать из объятий ведьмы

Стоит, правда, ведь так лишь можно
Выжить в этом суровом мире,
Где живым извечно тревожно,
Где покой спрятан в стихирах.

28.12.14 в 1:33