Голос

(поэма-концерт в двух главах-отделениях
          с антрактом и эпилогом)

1


Объявлен мой выход –
                слова, слова…
Читаю со скрипом,
                глава, глава,

всё ближе к финалу,
                и пол скрипит,
и крики из зала –
                Пусть замолчит!

Подмостки эстрады
                бледны, видны
размытые пятна
                внизу, они

сливаются в массу.
                И голос сел,
и слышится ясно –
                Допел, допел!

И пафос проворный,
                прогорклый для
хрипящего горла –
                вина моя,

становится ближе.
                И я шепчу
о том, что не вижу,
                и не хочу.

Что строем единым
                (ряды, ряды,
за спинами спины)
                идёт на вы.

На ты переходит,
                смотрю поверх…
По правилам, вроде,
                мой выход, нерв

для каждого идол,
                любой, любой,
а то, что я выдал,
                видать, с лихвой


ущерб возмещает,
                не связкам, нет.
Тщеславью? Едва ли.
                Один момент,

я голос возвышу –
                не зря на хрип
я был не обижен –
                причём тут скрип?!

По правилам хода
                моих часов
объявлена кода,
                но выход слов

и глав обрекая
                на полушаг,
по полу шагаю…
                Уже антракт…


АНТРАКТ


И мягкость кулисы,
                и шаткий пол.
И двери, как вызов,
                в гримёрку, в холл.

На выход, на снос…
                Обелить себя,
оставить ли с носом –
                беда моя.

В руках та же дрожь,
                в голове бардак…
Кудесник, ты лжёшь!
                Твой гримёр – дурак!

Я вовсе не вещий
                Олег, не князь!
Отдай мои вещи!..
                А он, клонясь

всё ниже, бормочет –
                О, княже, ты
бери, всё что хочешь –
                перо, листы,

и княжеский титул
                к лицу тебе,
на вещих ланитах,
                но ты Судьбе

не смей прекословить,
                твой конь издох,
и время иное,
                другой ездок.

А Судьбы всё те же –
                одна твоя.
И в черепе (где же
                ещё?!) змея.

Прими вечный сон
                от коня, уже
иного. Но «конь»
                в том же падеже…


2


Звонок. Это значит –
                звонят туда,
откуда маячил,
                читал с листа,

откуда всегда,
                обращая в зал
извечное «да»,
                слышишь «Опоздал».

Уходишь, но… третий
                звонок. И вот –
твой выход. И встретит
                его народ.

Ни волхв, ни кудесник,
                и больше ты
не князь. Твои песни,
                стихи, черты

на ты с отдохнувшей
                толпой, с едой
в желудках… Так пусть же
                не на пустой

тебя принимают,
                и голос есть,
со сцены слетают
                слова и спесь.

И слышится ясно –
                Давай, поэт,
вещай поразвязней!
                Покуда нет

вокруг ничего,
                кроме сытых лиц,
широких улыбок,
                упавших ниц

цветов, фотовспышек
                проворных рой.
Становится ближе
                им твой герой.

Овация. Чуткий
                настроен слух
на ту частоту,
                где твой голос вдруг

пропел о походе
                на вы, на вы.
Ты вещим был вроде.
                Видать, волхвы

не могут иначе,
                и грим немой
озвучен, оплачен,
                твоей ценой.

И ты, обращая
                на бис в слова
извечное «нет»,
                слышишь «Не судьба».


ЭПИЛОГ


- Протест принимаем! -
                судья привстал.
Причины не зная,
                окинул зал

не взглядом, не тем,
                что зовём мы «взор».
Над залом, конечно,
                есть свой надзор.

И следствие будет,
                и станет тем
ристалищем судеб,
                которым схем

довольно, и правил
                не счесть, не взять.
Играли, играем.
                Опять играть –

для каждого выход,
                для многих – путь.
Минутная прихоть
                заменит суть.

А судьи, арбитры –
                не те ль волхвы,
которым, как видно,
                игра молвы

доступна. А смерть –
                это часть игры.
Кудесник! Поверь!
                Все твои дары

со змеями в чашах
                из черепов
прекрасны. И даже,
                достойны слов

быть может, невещих,
                не весть куда
зовущих, но есть же
                одна черта,

у каждого молодца
                (что Олег?!).
Зовут её – голос.
                Но не для всех,

не всякому слову
                присуща, нет…
Но только живому…
                Один момент,

я голос возвышу…
                Как «де жа вю» –
подмостки. Афиша.
                И я пою.


                02-19. 05. 2000г.