Письма крымскому другу

[По прошествии шести с половиной лет счёл возможным перепубликовать текст. Всех, кто опознает в нём подражание известному стихотворению Иосифа Бродского, заранее благодарю за проницательность. Посвящаю его памяти моего покойного друга, петербуржца Льва Сидорова, которому принадлежала идея этой грустной шутки]   


I.
До такого никогда не доходило.
Связи нет. Ни тонкой ниточки, ни жилки.
То ли кабель перегрызли крокодилы,
То ли действуют советские глушилки.

Слава Богу, я оказию надыбал.
Тут один командировочный мотаться
Обещается. А значит – либо-либо.
Будут письма страстотерпца к святотатцу

И обратно. Это – предуведомленье.
Нынче ноют – соло, хором и дуэтом.
Я не ною, ибо я из поколенья,
Что умело загорать под лунным светом.

Как живу? Да помаленьку. Без напряга.
Продвигаюсь по судьбе неумолимо.
Я ведь, братец, не такая уж коряга,
Чтобы вытянуть из задницы налима.

Ночью сплю. Жую еду три раза в сутки.
Попрощался с ремешком – ношу подтяжки.
Это, братец, безусловно, предрассудки –
То, что тела бремена несносно тяжки.

Я хожу теперь медлительно и чинно
(Прошлый месяц оперировали грыжу),
А предмет, которым славится мужчина,
Я давно уже без зеркала не вижу.

Что жена? А что жена? Она со мною.
Постарела, подобрела, поседела.
Умиляется моею толщиною,
Словно это государственное дело.

Сын и дочка институты покончали
И работают. Чем заняты? Не в курсе.
Мы в конце, они пока ещё в начале.
Так положено – не парься и не хмурься.

Раскидало нас – по жребию кому что.
Тронуть прошлое – как глянуть в глубь колодца.
Помнишь, раньше были Ялта и Алушта?
А теперь всё подмосковные болотца.

Что Принцесса? Чай, красавица доныне?
Ведь была моей астральною приметой.
Я три года сох по ней, как куст полыни.
А женился почему-то вот на этой.


II.
За окном желтеют клёны, сыплет морось.
То постыло, то уныло, то не ново.
Я, конечно, петушусь и хорохорюсь,
Но по совести – действительно хреново.

Я не склонен к оппозициям бинарным.
Мне ли нынче подражать юнцам ретивым?
Ну, а если об аортокоронарном –
Это, друже, не с моим аккредитивом.

Помнишь: бухточка, Судак, там клёв отличный?
Валуны – как будто мозга половинки.
Я меж них зарыл бутылочку «Столичной».
Откопай, когда поедешь на поминки.

Жаль, не всё мы учудили, что хотели.
Много вылетело зря в шампанской пене.
Помнишь, как мы поддавали в «Гранд-Отеле»?
Всё, старик – его снесли к едреней фене.

Помнишь рыженькую из девятой группы?
Вся в веснушках, и тонюсенькие руки.
Мы с тобою ветераны-полутрупы.
А она теперь проректор. По науке.

А Принцессе передай – пускай не плачет.
Я любил её – паршивым мужем был бы.
Пусть сынок её с моим теперь контачит.
Пусть подружатся бездельники и дылды.

Мне нельзя, но я тихонько откупорю.
Стосковался на диете рыцарь бедный.
Вот бы мне штаны долой и с ходу в море!
Доктора не разрешают – климат вредный.


III.
Даже если примиришься с мирозданьем –
Неизбежно уступаешь место в мире.
Телеграммы доставляют с опозданьем.
А письмо идёт недели три-четыре.
2007