Под чешуёй

Есть в одиночестве свой безобразный кайф.
Снова начать писать,
очертя башку.
Под сумасшедший пульс,
метроном виска
шабаш устроить.
Сбросить овечью шку-
Ру-
шится время.
Дверь заперев на ключ,
ангелов вытолкать в форточку.
Попустить
демонов, что виновато стоят в углу;
змей, приютившихся в тёплой твоей горсти.

И УробОрос*,
крепко вцепившись в хвост,
ляжет на белое,
примет обличье «о».
Буквы наивные,
прущие в перехлёст,
не разгадают хитрости…
Ничего
не поменяется,
если придёт тоска,
шею опутает
скользкий её удав.
Строки, как зубы,
выстроятся в оскал,
изображать невинное перестав.
Злоба — шипящая кобра.
Один бросок
может убить.
Но её пригодится яд:
быстро завертится памяти колесо,
если тебя, как следует, разозлят…

По циферблату, сплетаясь,
бегут часы,
перекати-полем, клубком ужей.
Воображением,
правда,
не будешь сыт…

«Дело за малым» переросло в «уже
ночь на исходе».
Яд, со страниц стекай…
Можно закончить стих. Поберечь башку.
Дверь приоткрыть,
проветриться,
с потолка
снять шелестящие тени
змеиных шкур…

*Уроборос — свернувшийся в кольцо змей, кусающий себя за хвост; один из древнейших символов, известных человечеству.