Сварливая баба. Сказка

Жили-были встарь когда-то      
Баба с мужиком богато:               
Двор у них пустой, кольцом,
Жерди три, конец с концом,
Три кола по краю вбиты,
Хворостинами  завиты.
Ни скотины во дворе,
Ни дровины на траве.               
Хата крыта, синим небом,
Очень редко пахло хлебом
И похлебкой в хате той.
Их амбар всегда пустой,
Светом белым огорожен,
Даже мЫшами заброшен;               
Три соломины на нём
Пыль и сор одни кругом.

Так они и поживали,
Век свой долгий доживали,
Схожи, как слезинки две,
В горе и своей нужде.
                ( Глава 1)
               
В день один, едва смеркалось,
Смерть к ним в гости постучалась:
Мол, «пустите ночевать».               
Бабка вздумала ворчать,
Что «гостей никак не ждали,               
Нынче с дедом так устали»,
Что «не чуем рук и ног»,               
И что места, видит Бог,               
У них в хате не найдётся.   
    
– Помещусь я, где придётся,       
Вас нисколько не стесню,
Как убитая усну.

– А кто будешь ты такая?

– Чай, я вам кума родная.

– А какА-такА кума?

– Та, что лечит задарма

- И от всех болезней сразу,

- От нужды, забот и сглазу,

- Неприятностей любых

- И от  всех грехов людских.               
               
Бабка двери отворила,
За порог куму впустила
И, как кровную родню,
Усадила на скамью.
Угостить было хотела,
Чугунами загремела,
Ничего съестного нет.
Заворчал на печке дед:
– Господи, почто стучите?
Толком нынче спать дадите?

– Подымайся, гости к нам,
Мог бы встретить гостью сам!
 
– Ты, ведь знаешь, я хвораю,
Еле ноги подымаю,
До порога не дойду,
Как три раза упаду.
               
Кое-как, старик поднялся
До стола едва добрался,
Тяжело на лавку сел
И на гостью поглядел.
– Я тебя, косая, знаю.
Чай не первый раз встречаю.
Мне ведь вовсе не впервой
Видеться кума с тобой;
Две войны чай за плечами,
Да голодными годами
Встреч с тобой не сосчитать
Да…чего там вспоминать?..            
Да, давненько не видались!               
С бабкой было собирались
В гости, матушка, к тебе.
На одной сидим воде,
Ноги,видишь, чуть таскаем,
Лишь на Бога уповаем,
Как бы зиму пережить,
А ведь хочется пожить,
Хоть хвораем и подолгу;               
Размышляем тихомолком;
До тепла как доживём.
Плохо нам совсем, вдвоём;   
Помощи ждать ниоткуда,
Ещё ползаем покуда.               
Повезёт тому из нас,               
Кто концы быстрей отдаст,
Тот окажется хитрее.
               
– Нет на свете вас глупее!
Помирайте в один раз,
Оба вместе, хоть сейчас,
Чтобы не было обидно,
И другому не завидно.
               
– А к чему нам так спешить?
Хочется чуток пожить.
               
– Да к чему вам жизнь такая?
Ничего не понимаю,
Было бы, о чем жалеть?
Жалко ведь на вас глядеть!;
Голод, холод пережили,
Ничего не накопили,
Непригодные совсем,
Столько мучиться, зачем?
Я вас от нужды избавлю;
Богу Господу представлю,
Может, он грехи  простит;               
В рай ли, ад, определит.
Чай вы много нагрешили?
               
– Верно, без греха не жили,
Да и как же без греха?
Без греха жизнь не плоха,
Да постна, словно похлёбка.
Неудобна, как колодка,
С непривычки больно жмёт,
Холку всю в мозоль сотрёт
Коли толком не обвыкнешь,
А притерпишься, привыкнешь
И, как будто, ничего.
Насмотрелся я всего,
Что, кажись, и вспомнить тошно,
А теперь, ведь как нарочно,
Жалко, господи, не в мочь
Да ничем нельзя помочь.               
               
– И на что тебе, болезный,
Себя мукой бесполезной,
Как юродивый пытать.               
Хватит, милый мой, страдать.               
Отдохнуть пора, касатик.
Как последний маразматик,
Ты всё мучишься, а зря.
В том причину знаю я:
Завела тебя гордыня,
Кровь покуда не остынет               
Будешь ты дружок страдать,                .
Да несчастный, уповать
На несбывшееся счастье.

– Благодарствуй  за  участье;
Погожу ещё чуток.
Я, как в печке уголёк,
Что таится под золою;
Если тронуть кочергою,
Разгорится снова он,
Новым светом и теплом.
               
Усмехнулась баба криво,
Смехом прыснула игриво:
– Много, господи, огня
Ещё выбить из тебя
Только лишь ухватом можно.
Разве, матушка, возможно
Жить с таким-то хвастуном?               
Никакого проку в нём
Только гольная обуза;
Пить да есть всегда от пуза
Да валяться на печи.
               
– Цыц, ехидна, не ворчи!               
Не встревай, когда не просят.
Ноги меня плохо носят,
Да ещё не пуст чердак!
               
– Что ты выпить не дурак
Всякий на тебя укажет. – 
               
Коли баба слово скажет,
Да ещё и невпопад,
Каждый уж тому не рад.
А тут бабу, как прорвало.
Мужика корёжить стало;
Аж, бедняга, побелел.
Спорить он не захотел,
Зная, что всё бесполезно.
Переждать хотел любезно
Он пространный монолог,
Всё крепился, сколько мог.
Прорвало её некстати;
Нет для бабы благодати,
Слаще, чем пускаясь в крик,
Бойкий почесать язык.
Скорчился мужик несчастный
И, уже на всё согласный,
Только лишь махнул рукой.
«Разве с дурою такой
Жить на белом свете можно?»
               
Поглядела смерть серьезно,
Будто заново на них,
На клиентов-то своих.
Эдак тяжело вздохнула;
Будто тленом потянуло,
Как с могилы... В тот же час
Свет земной для них погас.
                (Глава 2)
 
               
Вот они в ворота рая
От предчувствий, обмирая,
И, не чуя ног, стучат.               
Перед ними райский сад;

Пётр апостол появился.
Враз мужик перекрестился;
В ноги батюшке упал:
– Здравствуй, батюшка, – сказал –
Вот на божий суд явились,
С жизнью на земле простились,
Ждали этих перемен.
Наперёд довольны всем,
Здесь остаться бы желали.
На земле мы так страдали,
Здесь нельзя ли отдохнуть;
Разместиться где-нибудь               
Не найдётся нам местечка?
Притулимся мы, сердешный,
Хоть на самом на краю.
               
– Я места не раздаю,
Тем, которые грешили.               
               
– Мы уж, батюшка, забыли
Отчего берётся грех.
               
– За себя, а не за всех,               
Каждый мне здесь отвечает.

Бабке мужичок кивает, 
Мол, ты тоже повинись,
Да пониже поклонись.

Баба крякнув, засопела,
Перечислить захотела,
Сразу все свои грехи,
И уж, Господи, прости,
Так в сердцах запричитала,
Столь всего порассказала,
Что послушать, прямо страсть.
Дед, что б тут же не упасть,    
В бабку, словно клещ, вцепился;
Об одном только молился:
Подавиться, чтобы ей,
Да закончить поскорей
Список дел своих порочных.
               
Бабка, будто бы нарочно,
Чтобы время потянуть,
Да святого обмануть,
Заговариваться стала.
В третий раз перечисляла,
Что всю мужнюю родню
Почитала за свою
И напрасно не хулила;
Что коров чужих доила,
Только если от нужды;
Что колодезной воды
Никому не пожалела.
Что до праздников говела:
Не могла не есть,ни спать,
Ни стирать,ни прибирать.
Почитала всяко Бога;
Пост держала,хоть не строго;
Мол, сердечный, пожалей.
               
Пётр апостол перед ней,
И то, искренне смутился;
Грешной жизни подивился;
Исповедь её принЯл.               
– Бог простит вас. – Он сказал. – 
Кабы так то все грешили,
То в раю быть может жили
Больше втрое душ таких;
Не сказать, чтобы святых,
Но ещё для Бога годных
И для вечности пригодных.
Пусть же в неге сладкой тут               
Ваши души поживут.
               
В рай ворота приоткрылись,             
Бабка с дедом подивились
На такую красоту.
Пахло миро за версту,               
Мёдом и садов цветеньем,
Птичьим наполнялись пеньем
Кущи райские садов,
Меж деревьев и кустов
Люди, не спеша, гуляли;
Лица их, как день, сияли
Благодатью неземной
И лучились добротой.
 
Всё размеренно, пристойно;               
Все ведут себя достойно;
Божья тишь, да благодать.
Кажется, чего желать?               
Нет ни ссор, ни драк, ни хамства,
Ни раздоров нет, ни чванства,       
Потому, как все равны  –
Все для счастья рождены;
Счастье каждый разумеет,
Любят  ближнего, жалеют,
Не завидуют, не лгут,
Справно, по всему, живут.

Рай для них тут и открылся.
C бабкой дед там поселился,               
Как хотели, на краю.
Будто молодость свою
Они снова пережили;
Райского житья вкусили
От больной души своей.
Сытых не считая дней,
К новой жизни попривыкли;
Пообтёрлись, пообвыкли,
Стали краше и добрей
И глядели веселей,
Удивляясь, друг на друга.
Так больные, встав с недуга,
Забывая хворь свою,               
Смотрят снова на родню.

В кущах Рая проживая,
Уголок свой обживая,
Были счастливы они.
Не считали вовсе дни,
Время там остановилось
И как долго счастье длилось
Им нельзя было понять.
Да на что было считать?

Счастье длится незаметно,
Как поток тепла и света,
А как кончится поток,
Свет небесный и тепло,
Вот тогда и замечают;
Локти у себя кусают,
Те, кто счастье упустил.
Счастье, как струя воды,
Не удержишь  между пальцев.
Сколько по земле страдальцев;
Мало думают о том,
Не оглянутся кругом,
Счастья и не замечают,
А потом всю жизнь страдают
И себе и людям лгут
И считают, что живут.

В уголке своём уютном,
Где ни вечера, ни утра
А всегда лишь день один
Было  распрекрасно им

Их немало  удивляло;
Светом божеским сияло.
Ярким, радужным огнём
Бесконечно всё кругом.
Отовсюду он струился
Мир Божественный светился,
Так, что глаз не оторвать,
Излучая благодать,
Радость тихую, блаженство
И покой благословенный.

В мире Божьей красоты
Не бывало темноты.
Ни дождей, ни гроз, ни снега
Только лишь покой и нега,
Девственная чистота
Тишина и красота
Умножались многократно,
Разливалась  благодатно,
Растекались по крови
Трепетным огнём любви
И теплом животворящим,
Чудодейственным, манящим,
Нескончаемым теплом
Бога Сущего Всего.

Так они и проживали.
Ангелы к ним прилетали
Звали  Господу служить
За представленных просить,
За потерянные души
И иных молитвы слушать,
Кто остался не земле
Был в отчаянной беде
Тех, кто в Боге сомневался
Или просто растерялся,
Заблудился, как  овца,
Стадо потеряв Творца.
И утратив  ум и веру,
В буднях затерявшись серых,
Из своих последних  сил
Крест греховный свой влачил.

Службы  рядом  проходили;
Люди все к горе сходились,
Что была одна окрест
И над ней светился крест,
Знак любви животворящий,
Как опора всех скорбящих;
Посох в Божеских руках
В искуплении греха;
Символ Божеских Страданий,
Гавань после всех скитаний
Тяжкий и терновый путь;
И всей грешной жизни суть;
Ключ  Божественного  счастья
Божьей  Воли и Причастья.

На вершине под крестом
Золотом горящий Трон
И на нём Господь Всевышний
В одеянье белом, пышном,
С  посохом  стальным в руке
И с венцом на голове;
Ярким нимбом освещенный,
Паствой  Божьей окруженный,
С блеском благости в очах
И с улыбкой на устах
Лучезарной, милосердной
Очищающей от скверны,
Души и сердца людей
В протяженье жизни всей.

Перед ним с благоговеньем
Все вставали на колени,
Опустивши долу взор.
Херувимов  Божьих хор
Величаво, торжествуя,
Пел  во славу «Аллилуя»!
Богу Сущего Всего;
И, блаженное тепло
Вечной  Божьей благодати
Веры, Истины и Счастье
Растекалось по крови
Жарким пламенем любви;
Всех молящихся и скорбящих,
Всех возвышенных и падших,
Что пришли к его стопам
И нашли там Божий Храм.

Бог Всевышний, Милосердный
Разговор вёл  сокровенный,
Свой , являя Дух Святой,
С каждой страждущей душой,
С паствой всей одновременно.
Лился он проникновенно,
Чудодейственный елей
В души и сердца людей
И там разливался счастьем,
Божьей, тихой благодатью
И живительным огнем:
Светом Истины, теплом.


Службы долго продолжались,
Но совсем не утомляли,
Прибавляли только сил
Тем, кто рядом с Богом был
И общался откровенно;
Исцеляли совершенно
От недугов,  боли, ран
Мук душевных  и греха.

Человек перерождался:
Всяко  походить старался,
На Создателя Отца-
Сущего Всего Творца;

Соблюдал порядок  строгий;
Общие для всех устои
И один для всех закон,
Что был Богом занесён
В Свод Божественный - Скрижали,
Что в Раю все почитали.

Там всех заповедей свод
Знал и соблюдал народ
И всегда с благоговеньем;
Светлым Божеским Ученьем
Грех большой пренебрегать,
Хорошо бы это знать
Людям на земле живущим.
Райские сады и кущи
Не устроить на земле
Нам без Бога в голове
И без Божеских заветов,
К сожалению, об этом,
Мало думает народ;
Кто без Господа живёт
Копит для себя богатства,
На земле возводит царства
На чужих, людских слезах.
Всё без Бога тлен и прах;

Ложь, гордыня и коварство
Не построят Божье Царство
Грешным людям на земле.
Гений, скопище идей
Губят род людской без Бога,
Только светлая дорога
В Божеский Пречистый Храм
Помогает в жизни нам.

После Божеских служений
К ним в часы отдохновений
В гости, просто поболтать,
О себе порассказать,
Посмеяться и похвастать
Люди заходили часто.

По - соседски  всех они
Привечали, как могли:
Принимая  всех радушно,
Угощали простодушно,
Как с тех пор, давным-давно
На Руси заведено .
Пили эль они прозрачный,
Несказанно ароматный,
Из пахучих,сладких трав.
Райские плоды собрав,
С наслажденьем их вкушали.
Тем гостей и угощали.

Несказанный аромат
Источал весь Райский сад.
Упоённо птицы пели
Долго другой раз сидели:
Вспоминали край родной,
Старый дом родимый, свой,
Праздники свои и будни,
Весь уклад той жизни трудной:
Незатейливой такой,
Неказистый и простой,
Вовсе не такой счастливый,
Но безумно сердцу милый,
Видно больше от того,
Что уж не вернуть его.
Повторяясь многократно,
Всё уходит безвозвратно
В Царство Вечное теней
В нашей жизни на земле.
Вечен только Бог Всевышний
Кто ему свои молитвы
Сокровенно  воздаёт,
Тот в Раю его живёт -
С Богом вечно пребывает
В безграничных кущах Рая
В Храме Истины Его
Бога Сущего Всего.

Дед другой раз заскучает,
Жалиться супруге станет;
- Давеча я видел сон,
Может статься, в руку он.
С кумом рыбу мы ловили
И чего то зацепили.
Тянем бредень; мочи нет
По воде кипучий след,
Снасть туда –сюда  таскает
Видно, рыбина большая
Пуда может быть на три.
Я кричу - Не упусти!
- Выводи  давай ! Живее!
Тащим мы её на берег,
Вытянули; Ба! Русалка!
От такого то подарка
Стало нам нехорошо
И столбняк на нас нашёл;
Ноги , словно онемели,
На неё мы поглядели,
Словно Ангел во плоти,
Глаз не можно отвести.
Взгляд её такой молящий,
Как у матери скорбящей,
Жалко стало нам  её,
Так , что и душе не в мочь.
Мы её и отпустили.
Рыбаки, что рядом были
Говорили нам шутя:
-Отпустили , мол, за зря,
Коли вам так подфартило,
Пусть она бы откупилась,
Надо было выкуп  брать,
А не рты вам  разевать;
Колдовству её  не верить,
Эх, вы,  глупые тетери!
Не подумав головой,
Упустили куш такой!

Ну и что, что- упустили,
А вот рыбы наловили,
Видно,  нам она сама
В этом деле помогла.
Сон выходит благодатный,
Коль улов случился знатный.
Эх, и хочется порой
На рыбалку…Боже мой!
Костерок, река, ушица!
Так и будут вечно сниться,
Не забудутся  вовек
И почто всё это –грех?
Выпить чарочку с устатку,
Табачок понюхать знатный,
Так охота  другой раз,
Я бы топором сейчас
Поработал с наслажденьем,
Тут же ,кроме песнопений
И забот нет никаких.
Кроме ангелов одних,
Никого не повстречаешь,
От души не поболтаешь
Просто так, о том о сём
Только вот с тобой вдвоём
Завсегда отводим душу
А охота бы послушать,
Что другие говорят.
Так ведь, матушка, нельзя.
Всё житейское тут – скверна,
Утомила  так чрезмерно
Праздность сытая меня,
Так истосковался я,
Иль чего не понимаю?
Тут начало только Раю;
Мне сказали мужики
Только замолив грехи,
В  Рая Высшие чертоги
Забирают , но не многих,
А всё больше только тех,
Кто замолит прошлый грех
И очистится от скверны.
Не придётся нам , наверно,
В тех чертогах побывать.
Ты чего взгруснула ,мать?
-Да, уж тут  взгруснёшь пожалуй,
Попусту чего  болтаешь?
Не накликать бы беды
Нам на головы свои.
Разошёлся, как с похмелья,
Тошно тут ему с безделья.
Лучше гнуться от молитв,
А не от трудов пустых.
Иль ещё не наломался?
И тут сразу начинался
У них крупный разговор
Как предвестник новых ссор.


               

В райских кущах проживая,
Райские плоды вкушая,
Со своей старухой дед
Забывать стал белый свет.
Но зловредная супруга,
Праздного вкусив досуга,               
Тоже иногда вздохнёт;
Да бровями поведёт,
Словно туча, помрачнеет.
Бабу дед тут пожалеет,               
А в чём дело, не поймёт;
Что грустить-то от щедрот?!

Но старуха заскучала,
Как потерянная стала;
Плохо стала пить и есть,
Много ахинеи несть.
Бабе дед и подивился,
Хоть немного огорчился.
Время как-то улучил
И впрямки её спросил:
– Ты, чего это скривилась,
Будто брюквой подавилась,
Словно пень гнилой, сидишь
И вороною глядишь?
               
Бабка тут же встрепенулась,
Будто бы от сна, проснулась;               
Со слезами говорит:               
– Душенька моя болит,
По родне своей скучаю.
Думала, здесь повстречаю
Из своей родни кого.
Нет из них здесь никого;
Только двое мы с тобою.
Хоть с товаркою какою
Покалякала бы я.
               
– Балаболка ты моя,
В ад они попали, видно.               
               
– От того мне и обидно;
Всех хотелось повидать,
О себе порассказать;
Их послушать: чего скажут. 
               
– Замолчи, а то накажут
Господи, тебя за то...
               
– Ну и пусть. Я им на что?   
               
– Коль душа твоя томится.               
 Надобно о них молиться.
               
– А я свидеться хочу!

– Не кричи!
                – Я не кричу!

Стала баба препираться
И взялись они ругаться,
Как всегда, между собой.
Да всё чует Дух Святой;
Он о многом разумеет.
Бог он каждого жалеет,
Да бранить его нельзя.
               
Бабка, грешница моя,               
Разошлась, как взбеленилась.
С ними тут беда случилась,
Души их слетели в ад...

                (Глава 3)
               
Вот они вдвоем стоят
Пред чистилищем, вздыхая,
Очень плохо понимая,
Что там их обоих ждёт.
Чёрт навстречу им идёт.            
– Что, голубчики, явились!
Знаю, знаю: провинились
Перед батюшкой Отцом.
Посмотреть, как мы живём,
Просто так, никто не хочет.               
Кто о бедных похлопочет,
Коли скрутит их беда?
Рады здесь вам завсегда
И довольны чрезвычайно;
И, как это не печально,               
Я обязан вам помочь
Горе в ступе потолочь.

– Это мы не прочь, ты знаешь.
Этим нас не испугаешь;
Нам совсем не привыкать
Горе горькое хлебать.
Мы всей жизнью приучёны,
В рог бараний закручёны
Беспросветною нуждой.
С этой справимся  бедой.

Свистнул в лапу чёрт чертенка,               
Тот, совсем, как собачонка,             
Вихрем рядом заюлил;
Хвост поджавши, заскулил.
По всему видать, что рад,               
Проводить их прямо в ад.

Вот и в ад они явились...
Как в деревню воротились –
Тот же, батюшки, бардак;
Грязный и большой барак
Ртом беззубым их пугает.
Молча их народ встречает,
Сбившись около крыльца.               
Здесь, так каждого жильца,
Видно, нового встречают,               
Словно взглядом изучают:               
«Да в недобрый, видно, час
Угораздило же вас!».               
               
Дед немного огорчился,
К бабке тихо обратился:
– Да, встречают скверно нас.               
Помнишь, старая, сейчас
Дома, нынче – посевная,
Май, июнь – теплынь такая,
Соловьи вовсю поют,
Спать и думать не дают,
От любви совсем шальные.
Мы с тобою молодые,
Помнишь, бегали в луга;
Хорошо жилось тогда.
Вот где рай был настоящий.
Жалко очень, век пропащий
Наш, так быстро пролетел.               
Я заметить не успел.               
Помнишь запах трав духмяный,
Так и манит окаянный;
Душу мучит, теребит
До сих пор, так и пьянит.               
А сады цвели весною...
Помнишь, мы тогда с тобою
Всё гуляли до утра.
Самая теперь пора,
Так же всё благоухает;               
В тёплом  воздухе порхает
Бабочек и пчёлок рой.
Над красавицей землёй
Дух весенний так и льётся...
Людям хорошо живётся
Лишь на родине своей,
Там и рай для всех людей.
               
– Старый, нас гляди встречают.       
               
У барака замечают
Горстку вроде бы людей,
Но похожих на зверей,               
Облик божий потерявших,
Исподлобия глядящих,               
С недоверием в глазах.
               
Бабка, поборовши страх,
Робко эдак, поглядела –               
В одном свата углядела;               
Подошла к тому, мол: – Сват,
Ты чего, родне не рад?
Милый, что нас сторонИшься,               
Словно, с дедом нас боишься,            
За родню не признаешь?
Как здесь, батюшка, живешь?
               
– Худо, матушка, прескверно!             
Утомился чрезмерно
Муки страшные терпеть.
Думал, если помереть,
То конец любым страданьям.
Так ведь с нашим пониманьем
Там лишь только хорошо,
Где мы не были ешо.               
Тут таких несчастных много,               
И содержат очень строго,
Как в концлагерях в войну,               
Только там предел всему
Коль захочешь, так найдется.               
А тут, матушка, придётся
Уж, как прОклятой, терпеть...               
На свет белый поглядеть
Другой раз ох и охота...
Размечтался шибко что-то               
Я тут, матушка, с тобой.
Милые, айда со мной
Познакомлю вас с роднёю,      
Я давно забыл, не скрою,
Что они мне все - родня.
Каждый здесь сам за себя,
Брюхом собственным болеет;
О себе одном радеет,               
Словно тот паршивый пёс,
Что от всех воротит нос.               
Да и верно... одичали.
               
Скверно очень их встречали;
Неприветливо и зло:
Мол, «куда вас занесло?» 


В переполненном бараке
В сырости гнилой и мраке
Уголок им отвели.
Обустроились они;
Им порядки объяснили,
Что б без спроса не ходили,
Даже если по нужде,
Не шатались бы везде;
Больше трёх не собирались,
Бригадиру подчинялись
Слушали, что скажет он,
Что для них он сам – закон.
За провинность – наказанье-
Картер или истязанье,
Или, сразу же – этап,
Прямиком в кромешный ад.

На работу их гоняли,
По дороге  охраняли;
Всюду -  строем и конвой
Рядышком всегда с толпой.
Пять раз на день - перекличка,
Всё сверяются со списком,
Чтобы номер каждый знал;
Никуда  не убежал.
А куда бежать , не зная?
Пайка завсегда плохая,
Ног другой раз не поднять,
А не то, чтобы бежать.

Их соседи научали,
Что б особняком держались,
Опасались  стукачей,
Больше, чем самих чертей,
Дружбы с ними  не водили,
Как чумы,  их сторонились,
 Что иначе – пропадут,
Те  за пайку продадут,
Что б в разборки не встревали
И что б в карты не играли,
(В карты  резалась  братва,
Сплошь -  блатные шулера;
На сухую хлеба корку,
На баланду и махорку,
Мыла крохотный кусок,
И наряды в пищеблок
И как грешные людишки,
Черти тешились в картишки,
Но на ставки покрупней-
Души грешные людей,
На наряды – разнарядки
Брали и деньгами взятки,
Золотишком , у кого
Было спрятано давно).
Откупиться предлагали,
Послабленья обещали,
Чтобы  их потом опять,
Словно липку ободрать.

Случай был один забавный.
Мужичок  свою  баланду
В карты как то проиграл.
Выигравший обещал:
-Если в рожу чёрту плюнешь,
Чтобы видели все люди,
Всё назад себе вернёшь.
Мужичок промолвил;-Что ж,
Я всегда  согласен , братцы,
На нечистом отыграться,
Забодай его комар,

За обедом с места встал
И чертёнку в рожу плюнул,
И с трёх пальцев дулю сунул,
-У тебя, мол, чёрт ,ячмень!
На потеху всех людей.
Чёрт  хотел было озлиться,
Закипел, но остудился
Стал того благодарить:
-Мол, спасибо, стало быть
И народ  приободрился;
Вот ведь, шельма , изловчился;
Чёрту фигу показал
И баланду от играл.


Как могли ,так развлекались,
Над чертями потешались,
Разводя кругом  бардак,
И трудились кое-как,
Нормы еле выполняя,
Только время провожая,
Распустивши рукава;
Лишь бы видимость была.
Тем чертей и изводили,
Те от этого бесились.


Ад  от мерзости своей
Сам плодил себе чертей.
В царстве страха необъятном
Зло плодилось многократно,
Превращая в упырей,
Душ лишившихся , людей,
За кусок на всё  согласных,
Ад - рассадник   бед ужасных,
Зла , пороков и греха,
Пожирал всех,словно ржа.


Что их больше угнетало
Места вовсе не хватало;
Завсегда везде -  толпой,
За баландою  дрянной-
Мордобой  всегда и давка,
Как за водкой у прилавка,
В жизни нашей не простой
В перестройку и застой.
Очереди  -  мыться даже
И всё в черной, жирной саже,
Всюду тошнотворный смрад,
И холодный, жуткий мрак
Беспросветный и кромешный
Как удел всей жизни грешной
Душ в пучине пустоты
В кандалах гнетущей тьмы.

В этом мраке беспросветном
Вовсе не бывало лета
Только стылая зима,
Грязь и слякоть иногда
Пару месяцев продлятся
Только станет просветляться;
Гнус и мошка налетят,
И опять - кромешный мрак
Душит, страху нагоняя,
Потому  и полыхают,
Всюду факелы – костры
Газ , горящий из земли,
Видно ,с самой преисподни
На поверхность сам выходит,
Освещая вечный мрак,
Источая  вонь и чад
Выпадает  сажей чёрной,
Запах серы тошнотворный,
Как проклятье и кошмар,
Ад насквозь весь пропитал,
Кашель жуткий вызывая,
И ужасно досаждали:
Тараканы ,блохи,вши
Кровожадные клопы,
Мыши, крысы постоянно
Заполняли ад  поганый,
Отравляя быт людей,
На потеху упырей,
Вызывая отвращенье
И преумножая тленье
В жутком омуте нужды
И отчаянной беды.

От людей они узнали,
Что в чистилище попали,
В  ада самый первый круг,
А кругов тех  девять штук
И один другого –хлеще,
Что с кругов тех вой зловещий,
Гулом ходит по земле
И что в самой глубине,
Как проклятие Господне,
Вход в пределы преисподни.
В самый тот кромешный ад,
Души все куда  слетят,
Боязливых и неверных,
Не  очищенных от скверны:
Любодеев , чародеев,
Татей и других злодеев,
Коих очень много там,
Всем воздастся по грехам,
После всех судилищ Бога.
Всем им там одна дорога-
Муки страшные терпеть
И в огне грехов гореть,
Бесовщину проклиная,
Вечно в муках пребывая,
Проклиная  всё стократ
И взывая во весь ад.
Только нету им прощенья
Тлен и полное забвенье,
За творимые грехи
Ожидает в бездне их.

Вот туда - то уголь возят;
Печи жарко там натопят
И в кипучих кипятках
Варят грешников в котлах;
Черти – адское  отродье,
И проклятие Господне.
Изгаляются они
Над грешившими людьми,
Что и вымолвить не можно;
Лиходейничать  безбожно
Татям им не привыкать
Как умом их не понять,
Потому что просто –черти.
С этой жуткой круговерти
Выход предначертан  всем
Ад он только  прах и  тлен.

Иногда после отбоя
В паребранках  меж собою,
Часто вызывая спор,
Разгорался разговор,
В нарушении порядка,
Между грешниками ада:
О  ушедшей  жизни прежней,
О бедовой доле  грешной,
Скверной , завсегда судьбе,
О других и о себе.
Новоприбывших просили,
Рассказать где жили- были,
О своём житье -  бытье,
Что творится на земле?

Дед рассказчик был хороший,
Мог ответить на вопросы
И на те, что плохо знал,
Побасёнки сочинял.
Как рассказывать возьмётся,
Только за полночь уймётся.
Просят все:-Трави  ещё ,
Всё одно , мол, не уснёшь.
-Что там , на земле твориться?
-Как страна, народ, столица?

-После давешней войны
-Еле оклемались мы.
-С немцем снова воевали;
-В логово его загнали;
-Он со страху волком выл,
Зла с избытком натворил.
-Нечестивец – напаскудил;
-Долго будут помнить люди
Эту прошлую войну.
-Защитили мы страну
-И столица – хорошеет.
-Вот народ совсем хиреет,
-Загибается народ;
-Время  будет – оживёт.
-Голод тут опять случился
И народ совсем озлился;
Озорует – спасу нет,
По причине этих бед.
-И начальство заедает,
Жилы из народа тянет,
И кругом - беда,  нужда,
Одним словом, как всегда.

-Нам бы бедному народу,
Дать бы полную свободу,
Дело бы, глядишь, пошло,
А нам дулю и ярмо.
И кругом одни бумажки.
Весь народ,как в каталажке,
А ему :- Давай, давай !
Жизнь – ложись и помирай!
Обобрали всё до нитки
И кругом у них – ошибки,
Некому держать ответ,
За  масштабы    наших бед.
Так же , как  и здесь – погано
И порядок окаянный,
В сердцах люди говорят:
-Лучше бы опять война.
С упырями разобраться,
Что сумели в кремль забраться,
Лижут  сапоги царя
Что хотят , то и творят.
Прохиндеи , лизоблюды,
Нечестивцы и иуды,
Кровушку людскую пьют,
Так же, как и черти тут.
У друг дружки научились;
Там бы эдаких чистилищ
Власть имущим  на земле,
Тем кто служит сатане.
До того осточертела,
От богатства очумелых,
Власть поводырей- вождей,
Родственников упырей.
Что и выговорить – тошно
Жить с чертями невозможно,
Мир и землю обещали,
А лишь кукиш показали
И незнамо, что творят
Вот где настоящий ад.
В душах он людских таиться
И не зря ведь говорится:
Ад без дна и вечен Рай,
Хошь не хошь , а помирай.

К ним приставлен был чертёнок,
Обормот и поросёнок,
Как с похмелья всегда злой,               
Пакостливый и тупой,
Как тот маленький начальник,
Забулдыга и охальник,
Что своё исправно гнёт;
Хоть кого, с ума сведёт,
Если  станет придираться.
Как холеры опасаться,
Надобно его всегда;
Зазеваешься – беда!               

Сразу невзлюбив друг дружку,
Бабка этого-то  хрюшку
Не могла терпеть никак.
Не могла терпеть никак.
Ну а тот пристал варнак,               
Присосался, как пиявка;               
Изголялся сволочь всяко
Над затворницей своей.
Много кровушки у ней
Спортил этот кровопийца,
Но она ему, убийце,               
Не давала спуску тож
И не ставила ни в грош.               

На работу их гоняли;
Лес рекой одни сплавляли,
А другие – угли жгли
И углям тем счёт вели,
По вагонам их грузили
И куда-то отвозили.    
               
Утром, только свет займётся,               
Караульный захлебнётся:
– Сволочи, подъём! вставай!               
Зенки живо продирай!
На работу собирайся!
У барака рассчитайся!
С песней, сволочи, вперед!
 
Так-то бедный наш народ
На работу и попрётся...
Бабка раз-другой споткнётся,       
А чертёнок тут как тут
И как тот кобыле кнут
Бабке место и укажет.
Бабка тоже слово скажет,
Никогда не промолчит.
Гад, со злобы, зашипит,
Да с неё и захлебнётся.
А народ, тотчас проснётся,
Да и брякнет, что-нибудь,
Что бы черта подхлестнуть.
Тот, бездельник, разойдётся            
Бабка в ругань и впряжётся.         
И послушать всякий рад
Дорогой, ядрёный мат –
Грешная душа стремится
От несносных мук забыться;
Хоть немножко  отдохнуть,
Развлекаясь, как-нибудь.

Чёрт рядится с бабкой станет,
Через час-другой устанет,               
Как споткнувшись, замолчит,
В  рыло злобно засопит,
Да и, хвост поджавши, сгинет.
Бабка нехотя остынет:
– Этим, сволочь, не возьмёшь!         
Ты с людей верёвки вьёшь,
В души их простые гадишь,
А со мною вряд ли сладишь,
Не на ту напал, урод.
Подожди же час придёт,
Посчитаемся с тобою;
Ты козлиной бородою
Ещё землю пометёшь,
Да затылок поскребёшь,
Когда мы тебя поучим,
Да, как следует, прищучим
Племя гнусное твоё,
Чтобы сахаром житьё
Вам чертям не показалось
И, чтоб всем вам отъикалось 
Истязанье душ людских.            
Ишь ты, как котят слепых,
Тыкать нечестивец взялся,
Шельма, не на тех нарвался:
Слёзы бедных христиан
Отольются гадам вам!».

Как-то черти загуляли
И по пьянке хвастать стали;
Сколько душ, да и каких,
Каждый загубил из них.
– У меня была девица,
Не поверите! царица;
И при том мила, кротка;
С матерью, отцом жила,
Времечко пришло – влюбилась.         
Вихрем дело закрутилось,               
А жених скажу я вам –               
Чёрт рассказывал дружкам –             
Ей в отцы уже годится.
Вроде, связи сторонится,      
Друг семьи, к тому ж женат...
Бес в ребро, как говорят.
Я к ним, братцы, приценился,             
А потом, как клещ, вцепился;
Головы им задурил,
Враз обоих совратил.
Вот они мне и попались,
Даром, почитай, достались.
Я с них кровушки попил,
А потом со свету сжил.
Глупая любовь людская,
Непонятная, смешная.
Эти вздохи при луне,
Клятвы, слёзы в тишине,
Будто их никто не слышит,
А ведь страсть, так жарко дышит,
Что огонь её в крови
Жертву каждую любви               
ДотлА после и сжигает.               
Каждый от того страдает,
На погибель на свою.
Я всегда им говорю:               
Нет её, любви несчастной,
Потаённой, сладострастной,
Да ещё невесть какой,
Хоть, допустим, неземной...
Всё кончается так скверно,
Увлекаться ей чрезмерно,               
Нет, нельзя! иль я не прав? –
Похвалился чёрт, заржав.
               
Засопели черти спьяну,               
Хряпнув водки по стакану,
Загалдели: - Во каков!
Наш подлец из подлецов.
Ну и мы не лыком шиты,
Мы, мол, тоже знамениты,
И пройдохи ещё те
Не уступим, мол, тебе.

Маленький один бесёнок
Не в себе, как бы спросонок,
За столом среди своих
Был растерян, зол и тих.
Снедь и водку поглощая,
Громко чавкая, икая,               
Пьяная братва гудит.         
Старый чёрт и говорит:         
– Ты, чего сидишь не весел?         
Ноздри над закуской свесил
И молчишь как истукан?            
Отчего грустишь, братан? –
- Дайте ка ему водчонки.
               
Прячет бес свои глазёнки;
Мол, я, братцы, ничего.
Смотрят черти на него,
Даже чавкать перестали.
Только невпопад  икали,            
Те кто был в дымину пьян.
               
– Нечем мне похвастать вам. –
Словно хворь, взяла чертёнка –
Тут нашлась одна бабёнка, 
Стерва, старая карга,
Обломать бы ей рога,
Да я, братцы, не умею;
Навязалась мне на шею;         
В лоскуты её дери.

Удивились упыри:
– Только в этом закавыка?
Надерём сейчас мы лыка
С этой бабы, только так.               
И какой ты, брат, дурак!
Подавай сюда бабёнку! –
Упыри велят чертёнку,
Мол, поучим мы её,
В удовольствие своё.

За старухою послали...
Только чарки опростали,
А она уж тут, как тут.             
               
– Тётка, как тебя зовут?

– Я вам, ироды, не тётка!
Пересохни ваша глотка
Мне такое говорить!
Мне в родстве с чертями быть?
Мне крещённой, православной,               
С верой самим Богом данной,             
Быть вам ироды роднёй?
На мне каждый волос мой,
От того зашевелится!
Что б вам вовсе не родиться!
Рассмешили вы меня;
Драгоценная родня!
Да  пусть, род ваш весь поганый,
Нечестивый, окаянный,
От того противный всем,
Сгинет, нехристи, совсем!               
Сколько всякого народа
Загубили вы, уроды?!             
По делам воздастся вам,
Окаянным упырям!               
               
– Ты, чего нам тут грозишься?
Показать, что не боишься
Хочешь, старая свинья?               
               
– Да уж отбоялась я.               
Как себя я помнить стала,               
Так чего не повидала?
               
Маленькой когда была,
Дома под замком ждала,
Матушка когда вернётся.
Мышь в подполье заскребётся;
Я её и забоюсь;
Вся со страху затрясусь,
А как вылезет та мышка,
Я браню себя: «трусишка,
Забоялась, а зачем? –               
Мышь не страшная совсем.
И как ты, тебя боится;               
Замерла, не шевелится,
Так растерянно глядит,
Лишь усами шевелит».
Страх мой тут же и уймётся,
Сердце весело забьётся,               
Выставлюсь в окошко ждать;
Не идёт с работы ль мать?
               
Пауков больно боялась...
Нам с кумой тогда досталось
Убиенных хоронить.
Трупы их весной смердить,
Разбухать ужасно стали,
Мы их на телегу клали.
Вижу: выполз он ...паук.               
Я его смахнула вдруг
И ничуть не забоялась;
Стыдно мне и горько сталось,
Вона сколько мертвецов,
А я трушу пауков.
               
– Что нас тоже не боишься?
Ну, старуха, превратишься,               
Коль не замолчишь сейчас,
В пыль дорожную у нас.
У нас с тутошней-то грязи
Не выходят прямо в князи,
А совсем наоборот.
Непутёвый ваш народ,
Навсегда угомонится,
Если тленом обратится,
Так и сяк, его дери, –
Загалдели упыри.
               
– Погляди-ка, испугали...               
Где вы, ироды, видали,               
Чтоб я забоялась вас!
Дома, на земле у нас               
Я чего не повидала.
И врагу б не пожелала
Пережить такое я;
Правда там у всех своя,
Там своих чертей хватает,               
И людей там совращает
Не одна только беда,
Но и сытость иногда.
Ложь давно уж миром правит,
Голод хоть кого заставит
По законам волчьим жить.
Из людей верёвки вить
Там давно уж научились.
Над Христом там на глумились
Уж не знаю раз какой.
Веры нету никакой!
С денег все перебесились;
В глотки, словно псы, вцепились,
И друг дружку-то грызут;               
Вот, как люди-то живут.               
Вот, где ад-то настоящий,               
Бесконечный и смердящий.
Создал людям землю Бог,
Да для жизни не сберёг.
Человек с его страстями,               
Как дурак какой, с деньгами:               
Не поест и не попьёт,
А с ума всегда сойдёт.
В деньгах всё людское горе:
Слёз и преступлений море.
Потонул весь свет в грехе;
Деньги правят на земле.

– И чего ж ты, бабка, хочешь?
Головы нам тут морочишь
Всякой глупостью пустой.
               
– Захотели мы с роднёй,
Если можно(?) откупиться.
Да и вам опохмелится,
Где-то тоже надо взять               
Безтолку зачем искать?               
Кое-что и мы имеем
И для вас не пожалеем,
Коль спровадите домой               
Нас со всей моей роднёй. 
Мы заначки пошукаем,               
Да и вам их опростаем,               
Всё одно ведь, пропадут               
Коли мы, все вместе тут.               

– Ну, гляди, коли обманешь,          
Если придуряться станешь,
И нам головы дурить,
Лучше бы тебе не жить.
               
Так они и порешили.
Утром уж в деревне были;
Водка потекла рекой.
Бабка с дедом и роднёй
Ублажали окаянных
Те бубнили постоянно,
Мол: – Кажите, где ваш клад. –         
На копытах чуть стоят,
А про клад не забывают;
Деда с бабкой погоняют:
– Подавай его сюда!
               
– Подождите, господа.
- Предоставим  непременно,
Что тревожиться безмерно.         
               
– Нет уж нас не проведёшь,
С нами, старый хрыч, пойдёшь.
               
Дед с чертями согласился,
В полушубок облачился;
Взял верёвку подлинней,
Подпоясался он ей –
Нам, мол, бедным, собираться
Лишь верёвкой подвязаться.
– Выпить бы на посошок
Водки маленький глоток. –
Чарки водки опростали,
Заступ у порога взяли,
Вышли из избы во двор –
Напоролись на забор.      
         
Ночь была темнее сажи;
Звездочки единой даже
Не светилось в небесах.
В чёрных, рваных облаках,
Только ветер, завывая,
Надрываясь и пугая,
Словно волк голодный, выл.
Страх и ужас наводил
Вой его во тьме кромешной.
Словно чуял он нездешний,
Упырей смердящий дух.
               
Старший чёрт заметил вслух:
– Тут глаза-то потеряешь,            
Да рога пообломаешь,
Темнота, ни дать ни взять,
Дальше рыла не видать!
Ты, когда, дед, собирался,
Взять фонарь не догадался?
               
– Отродяся у меня
Не бывало фонаря...
Да вот есть с собой верёвка –
Взял старик и очень ловко
Он связал в цепочку ей,    
Чтоб не растерять, чертей. –
Вы того, меня держитесь,
На друг дружку не валитесь.
Погодим сейчас чуток,
Что бы глаз привыкнуть мог
К темноте, такой ядрёной, –               
Попросил их дед смышлёный –
Оглядимся и пойдём...
Тут был кума старый дом,
С той войны ещё заброшен,
Словно с боли, перекошен,               
Вот уж век, а всё стоит.
Слышь, как ставнями скрипит            
Во дворе колодец старый;
Я ещё мальчонка малый,
Помню дед его копал...
Там я клад и заховал.
«Он поди уж завалился».
               
Чёрт, споткнувшись, оступился
И в колодец полетел;
Следом охнуть не успел
И другой чёрт припустился,               
Как последний провалился,
Дед в затылке почесал
И задумчиво сказал:
– Во как, видишь, получилось,
Ничего ведь не забылось,
Я же помню, где то тут...

Вот вам, бесы, и капут!
По делам вам, супостаты. –
Дед, работая лопатой,
Тут их всех и закопал.
Кол с плетня хороший взял,
В место то забил гнилое,
Чтобы племя их чумное
Там осталось навсегда,               
И чтоб всякая беда
Их деревни сторонилась,
И чтоб больше не случилось
Кровушки чертям попить,
И чтоб любо людям жить.

________________________