Мариам 32 Благовестие Корнелия Лентула

-Что ж ты стоишь, олух? – напустилась  на раба Корнелия Легата, - быстро приготовить триклиний к обеду!
И почтенная матрона неожиданно резво вскочила навстречу входившему гостю.
-Ну, устраивать кутерьму ради меня не стоит, и до обеда ещё далеко, - гость услышал последние слова хозяйки. Это был высокий сухощавый человек военной выправки с удивительным васильковым взглядом и довольно приятным доброжелательным выражением лица.
-Стоит, стоит, ещё как стоит! – по-детски перебивая друг друга, закричали Минуций Туллий и Виктория Нера. Они повскакивали со своих мест и радостно приветствовали Корнелия Лентула. Он приходился дальним родственником Корнелии Легате. Его нежно любили как старого друга семьи, и, приходя в дом Корнелии Легаты, он всеми порами чувствовал эту любовь. Проконсула со всякими удобствами устроили на кушетке, дали в руки килик с горячим домашним напитком – никаких фалернских аскетичный проконсул не признавал; потом приволокли жаровню со свежими углями, хотя нужды в этом не было, – короче, началась самая настоящая кутерьма. Когда гость удобно устроился перед столиком с едой, он обвёл взглядом честную компанию и спросил:
-А почему, собственно, собралось столь представительное собрание?
И, не дожидаясь ответа, он обратился к Минуцию Туллию:
-Это ты расследуешь обстоятельства пожара в императорском доме?
-Я, клариссимус, и Луций Келер.
 -Странно, что это дело поручили эдилам. Я бы задействовал преторов.
Минуцию Туллию очень хотелось не ударить в грязь лицом перед уважаемым государственным мужем, и он серьёзно и почти официально отчитался:
-Дело под личным контролем префекта, мы с Келером выполняем его конфиденциальное поручение.
Проконсул добродушно заметил:
-И ты уже оповестил всё семейство о столь секретном поручении. Хотя, конечно, кто и может эту тайну осилить, кроме Корнелии Легаты.
Тон проконсула эдилу не понравился. Он надулся, как молодой сыч, и сказал:
-Корнелия Легата, как раз занимается укрывательством государственных преступников.
Лицо и шея матроны стали приобретать густой свекольный оттенок. Она не на шутку рассердилась на сына:
-Или ты перестанешь молоть глупости, или ноги твоей в моём доме не будет!
Проконсул поднял обе руки:
-Тихо, тихо, мои драгоценные! Вы оба лишаетесь слова. Пусть говорит Амата. Если ты что-то в этом споре понимаешь, деточка, объясни мне, пожалуйста, всё.
Весталка очень заинтересованно следила за перебранкой сородичей.
-Я могу сказать только то, что по моей вине в доме тётушки поселились очень странные люди, - и она спокойно и логично изложила проконсулу свою версию событий. С точки зрения Аматы, здесь либо имело место колдовство, либо очень дикое суеверие, опять-таки с оттенком колдовства. Потому что очень уж необычно. Амата вещала высоким тоненьким голосочком, почти детским. В силу искренности и необычайной уверенности её поведения, никто и никогда не сомневался в её словах. Но Корнелий Лентул неожиданно задумался. Он довольно долго молчал. Заговорил он так, словно находился где-то далеко и совсем с другими людьми:
-Я хотел бы услышать их сам. Дело в том, что я знал Этого Человека.
-Какого? – спросили вместе весталка и эдил.
-Раввина Иисуса.
На триклиний обрушилась тишина. Первой пришла в себя Корнелия Легата:
-И что ты скажешь о Нём, Корнелий Лентул?
-Говорить о Нём можно бесконечно…
-Исаак и трещит о Нём с утра до вечера по всему двору и окрестностям, -пояснила матрона. Неловкая пауза заставила Корнелию Легату прикусить язык.
-Я видел Его лишь дважды, но при этом был свидетелем совершенно удивитель¬ных вещей, а кое о чём мне рассказывали вполне надёжные люди, и это тоже превосходит всякое человеческое воображение. Поэтому допускаю, что ваши гости говорят правду. Проконсул оглядел своих собеседников, как полководец оценивает вражеский стан перед битвой или учитель нерадивых школь¬ников перед экзаменом. Амата робко пискнула:
-Он был не человек?
-Нет, Человек, но больше, чем человек.
-А как это «больше чем» выражалось?
-В Нем была некая самодостаточность не такая, как у обычных людей.
-То есть?
-Его окружало много народа, но возникало такое впечатление, что Он находится в каком-то собственном пространстве, не доступном никому. Мне показалось, что Ему не нужны были женщины. И, возможно, ещё какие-то человеческие потребности Его не тревожили.
-Возможно, Он предпочитал мальчиков?
-Я бы этого не сказал. У евреев греческие забавы не приняты. Он любил всех, но в Его любви не было пристрастия. Хотя мне показалось, что к некоторым людям Он был привязан больше, чем к другим.
-Как же так, был привязан, а пристрастия не было? Как можно привязываться беспристрастно?
-У Него это получалось. Ещё у Него была какая-то особая надёжность. Ну, предположим, человек благородный, хорошего воспитания, обычно держит своё слово. Но иногда он не может выполнить то, что обещал, по независящим от него обстоятельствам – тяжёлая болезнь, или смерть, предположим, Так вот, я думаю, что Иисус мог исполнить любое Своё слово, независимо ни от чего.
-Ну, так не бывает. Может, Он в своём роде оракул, и мог предугадывать события, поэтому обещал только то, что было в Его силах.
-Поверьте, в Его силах было многое, если не всё.
-Тогда это не Человек, а Бог, или сын богов.
-Допускаю. Кстати Сам Он Себя называл по-разному. Иногда Сын Божий, иногда Сын Человеческий.
Первый раз я столкнулся с Ним случайно, если, конечно допустимо называть случайностью подобные встречи.
Я ехал из Египта в Сирию, и как раз оказался на дороге между Иерусалимом и Иери-хоном. У меня разыгрался артрит, каждое движение причиняло боль, поэтому я устроился в закрытых носилках, стонал и, проклиная всё на свете, молил богов облегчить мне путь. Ликторов я послал в Иерихонский оазис приготовить место для отдыха, поэтому меня сопровождало только десять солдат.
Передо мной очень быстро двигалась группа евреев. Мои носилки несколько отставали от них, но я хорошо мог видеть всех через переднее окошко. Когда мы прошли мили две, впереди показалась маленька деревушка. Навстречу евреям выбежала женщина с заплаканными глазами и стала, как мне почудилось, укорять кого-то из них. Потом она убежала и привела девушку. Обе они с надеждой смотрели на высокого и красивого Человека, отделившегося от остальных. А девушка даже упала на колени и обхватила Его ноги. Он вдруг прослезился. Из деревни потянулись люди, и все они поглядывали на Этого Человека с интересом и очень живо обменивались мнениями. Он им что-то приказал. Четверо мужчин подошли к пещере, находившейся справа от дороги, и отвалили камень, закрывавший вход в пещеру. Высокий Человек в это время смотрел вверх, торжественно провозглашая что-то, - возможно, Он молился. А потом очень громко, словно звал кого-то, воскликнул, взирая на пещеру. Я конечно, не понимал ни слова. В тот момент, когда мои носилки почти поравнялись с ними, из пещеры появилась плотно спелёнутая фигура. Я велел немного притормозить, - меня поразило, что двигался человек, который теоретически двигаться не мог, - он был связан по рукам и ногам.
-Как же это так? – спросил Минуций Туллий.
-Не знаю, мой ум это не вмещает. Но самое главное - спелёнутый человек только что был мёртв. Один из моих рабов, еврей, затем подтвердил мою догадку. Он, разумеется, разобрался в этой ситуации и долго не мог оправиться от потрясения. Воскресшего покойника окружили, развязали, распеленали. А что творилось с присутствовавшими, я вам передать не могу. Как будто похороны моментально превратились в свадьбу. Все они направились в деревню, не обращая на нас никакого внимания. Женщины пронесли мимо моих носилок саван покойнка – от него исходил страшный трупный смрад, и даже благовония не могли его заглушить. Я не сразу очнулся. Потом приказал рабам трогаться. У меня на душе отчего-то стало удивительно спокойно. И только некоторое время спустя я сообразил, что боль совершенно прошла. Кстати, мои суставы не болят до сих пор. Но одно дело исцелить человека, то есть остановить на дороге к смерти, а вернуть его, когда он уже прошел этот путь – совершенно другое.

- Возможно, вас от болезни избавили боги, вы же молились, - предположила Амата, очень внимательно слушавшая.
- О нет, деточка, только не боги. Недавно я встретил здесь весьма известного сирийского врача. Он рассказал мне кое-что о раввине Иисусе. И самое удивительное то, что Иисус был казнён и через три дня воскрес. Врач видел всё сам. До этого он дважды осматривал его гроб. Это очень учёный и цивилизованный человек, я не сомневаюсь в правдивости его слов.
- Уважаемый проконсул, - развзволновалась Амата, - если бы я это слышала не от Корнелия Лентула, а от любого другого, я бы не поверила, подобное трудно себе представить. Тогда ответь мне на такой вопрос – а как же эта пошлая казнь, может быть, её не было? Не вяжется всё это с образом Бога.
       -Вот казнь как раз была, и не пошлая, а самая кошмарная, какую только можно придумать. И моя воля, я бы с нынешнего прокуратора Иудеи содрал шкуру живьём за подобное безобразие. Однако не исключаю, что ему предложили весьма незавидный выбор, и он просто сильно не добрал вдохновения. Да и понял ли он, с Кем его свела Фортуна? Впрочем, не ощутить Его инаковость было невозможно. С другой стороны, раввин Иисус не тот Человек, которому что-то можно было навязать, даже смерть. Думаю, Он её сознательно выбрал. А зачем? Не знаю. И предположить не могу. Проконсул отхлебнул из красивого серебряного килика, поправил мягкий валик под левым локтем и опять замолчал. Почему-то говорить не хотелось никому.
-Кстати, возле тела фламина нашли священную еврейскую денежку… - ни с того ни с сего ляпнул Минуций Туллий.
-Сикль, что ли? Странно, - проконсул недоуменно покачал головой, - думаю, что рядовой еврей такими деньгами разбрасываться не будет. Они очень набожны и над всем, что связано с Храмом, просто трясутся. Это может быть подстава. Хотя… один из моих прежних осведомителей недавно доложил, что в Рим прибывает или уже прибыло одно очень важное доверенное лицо иудейского первосвященника с особым тайным поручением. Ничего конкретного об этом человеке сообщить он не смог, сказал только, что он люто ненавидит римлян. Не исключаю, что он может быть в этом деле замешан. Хотя… Денежка… да… денежка… Или же замешаны его враги. Или, предположим, не его, а каких-нибудь влиятельных евреев. А денежка должна навести на ложный след. Полагаю тебе стоит хорошенько потолковать с иудейскими ростовщиками.