Мариам 29 Игротека богов

 
 Боги в древности изобрели много игр. Постепенно они открывали их людям. Поскольку народы далёкого Востока были восприимчивей к божеским влияниям, нежели обитатели берегов Римского Озера(50), то наиболее значимые игры открывались сперва где-нибудь в Индии или в Китае и лишь спустя тысячелетия после своего появления по¬падали на запад. Самой завораживающей была игра в карты. Боги снарядили целое племя и отправили его через Кавказ и Персию в Европу, чтобы обучить незадачливых европейцев этой судьбоносной игре. Но сами боги забавлялись ею задолго до того, как знатоки Таро появились в Египте или в Италии. Эту игру любили на Олимпе, как никакую другую. Разные виды карточных комбинаций имели свои названия. Кроме «Еврейской карты», популярны были «Дамы Дианы», «Каждый десятый», «Галльский пасьянс», «Шестёрки-оборотни», «Голубой валет» и, конечно же, «Римские тузы». За олимпийцами тянулась провинция, и, бывало, совершенно безбожно, с утра до вечера резались какие-нибудь степные, горные или домашние духи в подкидного дурака и не было им никакого укороту. Просыпается, допустим, деревенский сатир в гуще леса и толкает под бок сладко почивающую листовласую нимфу:
-Вставай, подруга, - делом займёмся!
-Каким? - протирает глаза чаровница.
-В картишки перекинемся.
А у проказницы, невзирая на утреннюю росу, мысли раскудрявились и совсем в другую сторону вьются. Ей бы чашечку неразбавленного винца да снова в тёплую постельку между веток. И она недовольно тянет:
-У-у-у.
Но уже через несколько минут сидят оба на куче листьев с горящими взорами и только слышно:
-Так тебе!
-Ась?
-Прикупаю.
-А эту не хочешь?
-Карте – место.
Сатир помахивает хвостом и постукивает копытцами. А нимфа теребит листовласые пряди и сосредоточенно изучает колоду в своей ладони.
Ну, конечно, невинные забавы деревенских жителей мало могли повлиять на судьбы народов – самое большее – пожар какой-нибудь на опушке сварганится, или пастух в лесу заплутает в трёх осинах, если не туда карта ляжет.
А вот игры олимпийцев сотрясали всю ойкумену до основания. И начинались войны, коварства и разнообразные пагубы. Любили олимпийцы адреналин карточного азарта, ох любили! Поэтому, попав в Рим, Ашер и Решав спешно раздобыли местные карты и уселись изучать самую популярную в столице игру «Римские тузы». Здесь правила были свои, хотя, в общем, они напоминали хана-нейские. Сначала в игру вступали фигуры первого ряда. В первом ряду было два консула, шестнадцать преторов, десять трибунов и несколько сотен сенаторов – так сказать, административная верхушка города, собственно тузы. На картах их представляли восседающими на креслах без спинок в белых туниках с красной каймой и пышных тогах из дорогих тканей. Время от времени они что-то записывали на маленьких восковых табличках. Нужно сказать, что карты, которые были в ходу у богов, представляли из себя выпуклое изображение на тонком папирусе. Разумеется, все фигурки смотрелись, как живые, но таланта оживлять у богов не имелось. Если кто-то делал ход, то фигурки совершали механические движения, как в александрийском автоматическом театре. Обычно, для фигур первого ряда это были взмахи рукой или головой. Фигурам второго ряда, кроме взмахов, позволялось перебирать ногами. Второй ряд был представлен четырьмя эдилами, сорока квесторами и множеством офицеров. Эдилы выглядели очень усталыми – можно было подумать, что они целый день трудились в порту, разгружая корабли с египетским зерном. На самом деле такими их сделала любовь граждан города к развлечениям. Развлечения установили боги, и, стало быть, следовало это дело совершать с чувством и с толком. Именно так к нему и относились эдилы, - продюсеры и спонсоры большинства римских зрелищ. Они были значительно мобильнее и весили они намного легче, чем фигуры первого ряда. Если те только писали и кивали головами, раздавая приказы, то второй ряд почти весь охотно включался в игру. Но и их подвижность весьма ограничивалась, по сравнению с фигурами третьего ряда. Третий ряд составляли самые разнообразные лица – нотарии, торговцы, ремесленники, крестьяне, рабы. Какими только невероятными жестами они не пользовались! И, разумеется, менее всего походили на механических типажей верхнего порядка. Но и им – увы! – не хватало жизни. Фигурки третьего ряда смешивались в кучу, и трудно было отделить их друг от друга. Поэтому игроки швыряли их на стол пригоршнями, даже не глядя, как они там кряхтят и поднимаются, потирая ушибы. В колоде был ещё один ряд, столь же значимый, как и первый, - личная охрана императора, преторианская гвардия – они весили почти столько же, сколько фигуры первого ряда, но в этой колоде гвардейцев было мало. Не было и императора, поскольку император уже давно пребывал на Козьем острове.
Смысл игры заключался в том, чтобы перетянуть себе как можно больше карт из колоды посредством различных комбинаций. Колоды каждый день были разными, и никогда боги не знали, что кон грядущий им готовит.
Нужно сказать, что в божеском Риме игра в карты стала символом демократии и честной анонимности – никто никогда не знал своих противников. Поэтому какому-нибудь вальяжному маститому богу мог запросто противостоять пьяненький дух пригородного болотца. Правда, игрок иногда и не замечал, что козырь уплывает у него из-под носа, или с досадой обнаруживал в своей колоде перебор карточной мелюзги – это была оборотная сторона дерьмократической медали. У каждо¬го бога имелась персональная колода, но игра при всём при том была общей. Кто за этим следил, неизвестно, но боги твёрдо усвоили, что таков порядок вещей.
Решав и Ашер начинали день с карт. Они раскладывали свою колоду и принимались осторожно прощупывать те фигурки, которые, с их точки зрения, были им доступны. Первоначально Ашер ткнула пальцем в краснощёкого сосредоточенного на чём-то претора, но он даже не пошевельнулся – кто-то его уже прихватил. Сосед его повёл себя так же.
 
А вот третий встречный - эдил – рыжий с нумантинской горбинкой на носу – поднял голову и, повинуясь движению пальцев Ашер, что-то записал в своей табличке, затем поднялся с места. Это значило, что живой человек, обозначенный этой картой, сейчас отправится туда, куда его с утра определили боги. Ашер потянула карту кончиками указательного и среднего пальцев, вытащила её из колоды и положила на столик справа. Решав тем временем тормошил сенаторов. Но все они намертво застыли. Фигуры первого ряда совсем не желали двигаться. Решав перешёл к преторианцам. Но и они уже были кем-то разобраны. Интересно, когда же в этом городе начинают игру, если с восходом солнца большая часть фигур уже задействована? Чтобы успокоиться, он схватил наугад несколько карт третьего ряда. Они обрадованно зашевелились, и восемь из десяти Решав потащил к себе. Среди них оказалась рабыня-нубийка. Бог показал её сестре. Ашер кивнула головой, но не стала возиться с мелкотой, а сразу же вызвала двух быхуров и бросила им вызволенную ею карту. Они схватили фигурку и исчезли. Решав прикупил ещё пару пригоршней, собрал всех в кучу и швырнул под ноги. Его быхуры сейчас же заграбастали карты и тоже пропали. Ашер продолжала методично прощупывать фигуры первого и второго ряда. Неожиданно ей очень крупно повезло. Резко шевельнулся префект претория и поднял голову, прислушиваясь к тихому шёпоту Ашер. Ашер попробовала вытащить его из колоды, но до конца ей это не удалось – кто-то из оппонентов уже его прихватил. Однако подвижка наметилась, и Ашер это порадовало. Карта исчезла. Ладно, это вопрос времени.
Мизинец богини лёг на изображение юноши, задравшего вверх подбородок, словно он стоял перед императором на военном смотре. Это был эдил Луций Келер – его имя Ашер рассмотрела на помещенном внизу карты медном диптихе, удостоверявшем должность. От прикосновения богини рисунок сначала несколько сморщился, затем фигурка повернула голову в сторону Ашер. Она потянула карту. Прекрасно! Пошла. Юноша поднялся с кресла. Дежурные быхуры вцепились в добычу.

50 – так в империи в шутку называли Средиземное море