Опять ко мне подкрался вещий сон...

Опять ко мне подкрался вещий сон,
Как вор проник в уснувшее сознанье —
Обман свободы был разоблачён
Открывшейся вдруг истинной изгнанья!

Часы устали — встали на нули,
Списались лет намотанные мили;
Как кровь из вен секунды протекли
И стрелки от натуги отскочили.

По шестерням намотаны года
И суеты пружина заржавела…
Палач пришел внезапно, как всегда —
Пришел закончить начатое дело.

Привычный плащ, оснастка и колпак,
Оскал привычный — близко, мол, расплата!
И горечь изловчившись кое как
Послизывала цифры с циферблата.

Палач под колпаком — он тот же шут,
Но только шутки у него иные;
И вот часы, часы мои текут,
Опустошая нормы временные.

Я смехом бью, как выстрелом, в упор,
Коль шут — палач, так можно насмеяться.
Плевать мне как — под нож или топор,
Казни смелей — пора мне возвращаться!

Луна как нож, как лезвие косы,
В руках палачьих средство мнимой власти;
Устали мерять жизнь мои часы
И кровью протекли в чужие пасти.

Луна — орудье казни, скажет миф,
Как гильотины нож над головою…
А мой палач секунды раскроив,
Мне шьёт просторный саван к упокою.

Освобожден — оковы пали прочь,
Был тот палач души моей спаситель,
Казнил — из тела вынул, чтоб помочь,
Чтоб я воскрес в призвании — хранитель!

Не пью вина — мне достает росы,
Роса — вино для служащего Рая;
Стекли мирские горькие часы,
Былое кровью с плахи заливая.

Теперь крылат, летаю там и тут, —
Храню усердно, с толком, не беспечно;
И новые часы уже текут
Безсуетно, безмерно, бесконечно.