Русский детектив. глава шестая. сила вторая. медны

          Глава шестая    
   
          СИЛА ВТОРАЯ

    В чём власть поэта? Сила в чём? Я верил:
    То осенил Господь, то ангел реял
    И пролил горний свет златым лучом...
    Я понял, в трудный час сойдясь с поэтом,
    Исторгнут луч реликтовый не светом,
    Но адом, но отчаяньем злачён.
    Высокий штиль, однако, – вдохновенье!..
    А это что? А это не забвенье,
    Как мыслится иным, тщеты земной,
    А может быть, скорей, воспоминанье
    О Целом, о любви, о доизгнанье
    Из Дома, из страны своей родной?..
   
     А, может быть,  земля не край обильный
    Для творчества, а только пересыльный
    Пункт для «творцов» несчастных? Может быть,
    Они сюда с людьми в одних этапах
    Для «вящей пользы» сосланы, а там их
    Не ангел, но конвой препроводить
    В места иные, тёмные, глухие
    Возьмётся по кончине, здесь грехи их
    Неискупаемы? Быть может, и не тот
    Акт покаянья – творчество? Гордыня
    В его основе...  «Творчество!», «Святыня!»…
    А творчество – чего? Кто их сочтёт,
    «Творцов» ничтожных, всех, кто из готовых
    Слов, миром наработанных, не новых,
    Вновь тщится мироздание сложить
    С законами своими, с планетарным
    Могучим ходом, тварным и нетварным
    Над миром светом?.. Кто в нём станет жить?..
    
    ***
    ...химера, горький дым, воспоминанье
    О Целом, о любви, о доизгнанье,
    Осколки ослепительных миров,
    Другими подзабытых, но поэтом
    Взыскуемых, и памятью об этом
    Доныне он сжигается...
    ***
   

                ...костров
    Особых, "инквизиторских" не надо,
    Есть страшный образ творческого ада –
    Певучий медный бык: систему труб
    Изобретатель встроил в корпус полый
    Так хитро, что когда несчастный, голый
    Преступник, недруг цезарев, иль друг
    Не в меру умный (кстати ли, некстати ль –
    Стал первой жертвой сам изобретатель!)
    Ввергаем в чрево был, и над огнём
    Бык раскалялся медленно, не крики
    В мир возносили трубы, но музыки
    Нежнейшей звуки... это ведь о нём
    Преданье: о творце, певце, поэте...
    Творце – чего? Ведь всё на этом свете
    Уже сотворено сверх естества,
    Всё прочее - лишь тварей подражанье
    Творцу, ужимки, жесты обожанья,
    Гримасы с нимбом мученичества...
    ***
    Корёжит изнутри певца, сжигает,
    А он во славу Господа слагает
    Торжественные гимны, жгут его
    Картины ослепительного рая –
    Им преданного! – И, на мир взирая,
    Он силится найти в нём тождество
    Божественному, памятному... Тщетно.
    Одни осколки, да и те нещедро,
    Обломки им расколотых зеркал
    Великолепных, преклоняясь долу,
    Находит он, и полу-плача, полу-
    Смеясь, спектральный, яростный накал
    В осколках собирая, тонкий лучик
    Наводит на сердца, и жжёт, и мучит
    Догадками взволнованных людей –
    Факир, бездельник, фокусник!.. И, буде,
    Ему предложат дело добры люди,
    Он солнечного зайчика, злодей,
    Любому делу предпочтёт, работа
    Ему здесь западло, ему свобода
    (Пусть в нищете) дороже всех потуг
    Рай на земле сработать: с детским жаром
    Он Блага рыщет...
    Благо только даром
    Даётся. Лишь чудесно. Только вдруг.
    
    ***   
    ...так презирает вор трудяг на зоне,
    Так невозможно шлюху урезонить,
    Как и певца... И видишь вдруг, дивясь, –
    Глубинное родство их тайно гложет,
    Роднит виной – хтонической, быть может,
    Какая-то доопытная связь.
    Случайно ли благоволят друг дружке
    Художники, парнасцы, воры, шлюшки?
    Как будто никого на свете нет
    Душевней и родней кабацкой суки...
    И под стопарь водяры с похмелюки
    Братаются убийца и поэт...
   
    ***
    Гордыни древний дух: не замараться! –
    Царит и в понизовом этом братстве.
    «Мы будем воровать и убивать,
    Собою торговать, но вашей подлой
    Вине мы непричастные, всей кодлой
    Мы по особ-статье здесь отбывать
    Обречены, в одном бараке, правом
    Грех искупить, как вы, в поту кровавом
    (Хоть Кум один) мы не наделены,
    Но вашей грязной, подлой работёнки
    Мы не коснемся!.. Твари и подонки,
    Но данники иной, своей вины –
    Той, дальней...»
   
    ***
    Так, согласно этой вере,
    Преступен Моцарт, вовсе не Сальери,
    Тот лишь добил соратника в бою,
    Его мучений облегчить не в силах,
    Он взял их на себя, и погасил их,
    Герой и жертва, он довёл свою
    Трагическую роль до точки!..
    Глянешь
    Порой в глаза иные – и отпрянешь:
    Такая боль, такой горючий ад
    Живёт в их глубине, что поневоле,
    В себя приняв частичку этой боли,
    Сгораешь вместе с ним...
    Таков Донат.