В лабиринте безумных морщин. Поэма

 1.
  В садах твоих листва упала навзничь.
  Я протяну ладонь – в которой крест
  Моей судьбы
  Обидно жизнью назван,
  Но место есть в той ямочке, где перст
  Сгибается, когда сжимает сердце,
  И кровь бежит, горячая, как скерцо,
  Как летний луч –
                под солнечный навес…
  Там будет благоденствие витать,
  Как над Орантой в доме Патриарха,
  Когда зачем-то выносом петард
  Плебеи будоражат тени парка.
  Я в это время рисовал печали
  И краски целовал за то, что им
  Другую жизнь глазами обещали –
  Нездешнюю –
  Как прошлогодний дым.
  А главное, что ты сегодня рада,
  И на моём плече лежит рука, –
  В какой-то миле милости от Прадо,
  Всё тот же дым
  От божьего мазка…
  ……………………………………….
  Господь, взведя часы, переборщил.
  Напрасно по утрам хранишь и будишь:
  Насильно жив, как зеркало, не будешь! –
  Заблудишься в хранилищах морщин!
  А шлейф рябин бесцветен, как мираж. –
  В космическую брошен косметичку?
  Я буду помнить в Икшу электричку –
  Пенал, где истончался карандаш,
  Который рисовал немые лица,
  Мельканье окон, толчею колёс,
  И всю тебя… до кончиков волос,
  И всю тебя!..
  А иначе – зачем же, –
  Измучена – как горлышком вода, –
  Пренебрегла бессонница
  Ночлежкой,
  Где спят вповалку – похоть и нужда?!
  Не верю, что на небе – ни следа
  От страсти, что с ума меня сводила:
  Безумье, как крещенская вода, –
  Не знает брода. –
  В этом
  Божья
  Сила!
  Забудь мой код с набором хромосом,
  Со сломанной Вручителем печатью…
  Что проку в этой чувственной печали,
  Ниспосланной зачатьем и
  Христом……
  Забудь меня,
               как забывает луч
  Своё же неземное отраженье
  В колодце с амулетом черных туч,
  Где капель остановлено движенье,
  Где жажда находила забытьё,
  А губы провожали наслажденье
  К ладоням, из которых пил Вийон,
  К ладоням, где покоится
  Крещенье...
  Что память? –
  Лепрозорий класса
  Люкс:
  Обглоданные кости Парфенона,
  И тяготенье тени –
  До Ньютона.
  Мне кажется,
  Безумный,
  Я молюсь
  Бессмыслице.
  Я зря морщиню лоб,
  И свечи обношу стеной молчанья,
  Ведь ангелы не видят смысла –
                чтоб
  Гнездиться там, где всё гниёт и чахнет…
  …………………………………………….
  Непомнящим
  Родства с погасшей бездной,
  Где светится экран,
  и переносит луч
  В Пространство
  Оглушительную пьесу,
  Им не прочесть бегущих титров туч.
  Не хватятся пустынных переулков,
  Не подойдут к часам – поправить тень,
  И не поверят,
                «снявши» проститутку,
  Что, в общем-то, напрасно прожит
  День.
  А есть Кижи, Воздвиженка и Клич,
  И крылья Мельниц в бреющем полёте.
  Гламур, кутюр… всё превратится в китч –
  В картинки от безделья на работе…
  ………………………………………...
  Чулан и погреб –
  Черных дыр изнанка.
  Чердак, чтобы взглянуть –
                не сверху вниз
  На кучу хлама, где – полозья санок,
  Не перенесших новогодний криз.
  Под стрехами, где черный вар и толь,
  Гнездится первобытное наитье;
  Но вдруг небытие берет бемоль,
  Ползя по грифу паутинной нити...
  Иди туда!
  Заведуй барахлом!
  Жизнь после смерти –
                как блошиный рынок,
  Где можно сумасшедшим пятаком
  Отделаться от тысячи ошибок,
  Вернуть себе корабль дураков,
  Назначить капитана попугаем.
  Семь футов чтоб –
                под килём. –
  Семь кругов –
  Без ада
  Над висячими лугами
  Твоих Семирамид, твоих княжон
  С огромными и синими глазами!..
  Немыслим свод без сновидений
                пеших,
  Прогулок век
               под голубым дождём,
  Где эхо молний собирает леший
  Медведицы запутанным ковшом;
  О, странность странствий,
  Где не встретишь друга,
  Не бросишь парус в море на двоих:
  Всё потому, что в каждом ищешь Брута,
  Что и кинжал в сердцах не утаит,
  А руку подаешь, смирясь с потерей
  Заранее, как в Хилтоне швейцар
  При чаевых, –
               подобострастной двери,
  Оптическому сброду при часах,
  Фантомам с белозубою улыбкой,
  Корыстолюбцам –
  Точно как под пыткой –
  Шекспировских трагедий
                горький
                прах.
 

 2.
 Я звал тебя ночами, Чтец,
 Ходил в твоём чепце по крыше,
 И всё хотел понять,
 Зачем, –
 Как клавиши, – неровно дышим?
 Свечёй слоняться по углам?
 Пугать пропавшие столетья,
 Столетья –
 Что
 По погребам
 Бомжуют в баночках солений?..
 Зачем мешаем бред с вином,
 И жить мешаем домочадцам?
 Весь подвиг – в рощу босиком –
 До ржавых листьев –
 Домычаться!
 – Побойся Бога! – Правил Бог. –
 Ни слова –
 В слове настоящем!..
 Я торопился. Я,  как мог, –
 Писал немым столетьям –
                в ящик.
 И черенки
              черновика,
 Который скомкан,  и –
                в корзину, –
 Сквозь чернозёмы и века –
 Пергаментам
                глаза
 Разинув...
 Я примерял одежды снов,
 И моль кропил живой водою,
 А время оставлял
 Вдовою
 Над урной с парой нежных слов:
 «Люблю тебя»!
 
 Мы – только  ветвь
 Таблиц и графиков искусных,
 Которым проще умереть,
 Которым
 И
    в пустыне – пусто!
 Но что-то,
          что-то есть же ведь
 В словах божественно парящих,
 В тех самых, из которых –
 Ящик,
 Куда словам не долететь!
 ......................
  Был
  Виден
  Свет.
  Он падал и вставал.
  Всё – выдумка!
  Но он не мог присниться!
  Я изобрёл божественный Овал,
  Куда впускают по губам –
  Влюбиться!..
  Под куполом, в чудесной пустоте,
  Куда уже не вцепится веревка –
  Какая к черту удаль и страховка
  Желанию на свет очей
  Лететь?!
  Арена счастья,
  Или
  Колизей,
  Где корчится в предсмертных муках тело…
  Рот – чтоб кричать?!
  Глаза – глазеть?!
  И на надгробьях –
  Точно теорема –
  Зачатки моха, неделимость дат,
  Под штихелем дробящиеся брови…
  Венки и ленты не пускают
  В ад,
  И выпитое –
  (пусть не «за здоровье»)!..
  ……………………………..……….,
  Как будто видя пыль,
  рука скользит
  По контурам безумного пространства.
  То дорого, к чему не прикасался
  Давным-давно, чтоб,
                не дай Бог, расстаться…
  ……………………………………...,
  Где от руки написано:
  «Транзит».
  ………………………………………
 

 3.
  Коса – на камень…
  Но звенит
  Над сгорбленным пригорком:
  «Марья»!
  От жизни к смерти тот транзит.
  Мы поздно камни
  Обнимаем!..

  Ещё горит
  Звезда над Вифлеемом…
  Загадочен не свет, а то –
                что рядом с ним:
  Чудесный звук –
              с клеймом протяжной флейты,
  Заглавье сна –
                с бессонницей – как нимб;
  Дыханье слёз,
                следы босого ветра,
  И шёпот недоверчивых волхвов,
  И с грустью перемешанная вера
  В ретортах пролетевших облаков…
  Мороз сковал
  Оскал звериных терний:
  Кому – хомут,
  Кому –
         на век –
                венец.
  Да как!
  Он!
  Там
        людскую подлость терпит,
  И ставит
  Недостойного в Конец
  Кровавых бичеваний,
                мук небесных,
  Раскаяний, которым полцены!
  Но ты –
  Мой Бог!
  И лишь тебе известно:
  А будут ли и гвозди прощены?!

  Ещё глаза от холода незрячи…
  Тем ангелам –
                и пряники, и кнут…
  А Истина – как дурочка –
                маячит
  Средь страждущих.
  К ней некому примкнуть!
  Всё суета!
  Рождественские свечи
  Несут меня под Икшу, в Вифлеем,
  Где звёздами и мой приход
                отмечен,
  Увы и ах! –
               отнюдь не на совсем!
  Я – за решеткою сонат.
  Меня не тронет глупый случай.
  Не –
        ковриком в тупой Сенат!..
  Мне – с булочником лучше!
  По улочке.
  Плечом толкать,
  Подобно барже тычась в мели,
  Над Икшей облака,
  Где мы –
           балдели!
  Цветник камней,
                цвети – ко мне,
  Бросайся в брызги поворотов,
  Не прикасайся к колее
  Плебейским
             проторенной потом!
  К вершинам гор гони
  Ночлег.
  Не ной – как Ной,
                боясь разбиться…
  Предназначение –
                влюбиться!
  Возьми и выдумай ковчег!
  И на корме, что пахнет стружкой,
  Устрой сочельник для ночей.
  Потом не спрашивай:
  «Зачем»,
  Прекрасно зная, что –
  Не нужно!
  Но так устроен твой сенат,
  Где заседают стоя –
  Будто
  Однажды в облаке сонат
  Бог сотворит
  Иное
  Утро............................
  Я – выдумка!
  И я тебе приснился,
  Но прежде обновил наш карнавал,
  Куда пускают по губам –
  Влюбиться
  В начертанный созвездьями
  Овал!
  О!
  На беду тебя
  Я
  Рисовал.
 

 
  Когда займут все переулки,
  Все площади
  И этажи,
  Напомни,
           что и мне должны
  Хотя бы литр в собачьей будке
  Поставить,
            помня,
                что я жил,
  Срываясь кистью виноградной…
  И это будет мне наградой:
  Уж искушать – так искуши!
  Есть площадь Пушкинская.
  Гоголь
  Почти что едет на метро.
  А мне?! –
  Хоть плохонький, фиговый,
  И пусть без кепки и пальто.
  Вся знаменитая орава
  Отметиться в веках спешит…
  Пусть будет «Сашина Застава»
  По требованию души.

   
  Любимая!
  Хочу, чтобы в комнату падал свет сквозь дырочки черных флейт, хочу, чтобы не спрашивал контролер у падающих с неба звезд, есть ли у них проездной... Хочу, чтобы ты прощала меня, если случится так, что я возвращусь не из всех миров с желтым букетом роз, но все равно я к твоим ногам сложу лепестки снов. И вспомнишь ты, как любила меня, как я тебя боготворил, как таял в пальцах морской песок...
  Вспомни:
  Я тоже
  Был!
  Вспомни, как волны ласкали нас и паруса из радуг... Любимая, если я не вернусь к тебе, если не буду рядом, если... То только из пекла, из ада! Но ветер, но ветер тебе донесет мой шепот, и шелест неясный, и я не умру — над твоей головой звездой негасимой погасну……………..
  …………………….И
  Будет свет
  От моих слов
  Лететь
  Миллионы лет
  К тебе одной,
  К одной лишь тебе
  Через
  Черные
  Дырочки
  Флейт...