Цикл. Семья. Родители. История жизни и любви

Посвящается моим родителям, прожившим в браке 38 лет и обвенчавшимся ровно за неделю до маминой смерти…
Писала больше трёх лет… Начинала, когда отец ещё был жив, пообещав написать историю их любви…
Не успела… После смерти отца полтора года ничего не могла писать, болела душа…
Но я привыкла сдерживать обещания…

                1.
История родителей моих,
Любви большой и светлой на двоих,
Покойтесь с миром, пухом вам земля,
Спасибо, что вы прожили любя,
    Что научили нас терпимей быть,
    И каждый миг отпущенный ценить,
    Беречь друг друга, и любить людей,
    И верно выбирать себе друзей.
За всё спасибо, очень вас люблю,
И каждый день я Господа молю:
« Даруй вам бог покой на небесах,
Мы на земле помолимся о вас».
               
                2.
Росла на Каме в Крюково девчонка,
И люди звали её: «Тоня, Тонька!»
Как дети всех послевоенных лет
Имела мать и брата, отца – нет.
   Росла красивая, весёлая, смешная,
   И в меру  умная, и в меру озорная,
   Растительное масло, хлеб, вода,
   Вот так и жили, эта вся еда.
Мать вечно занята: работа, и работа,
Брат постоянно плачет - есть охота,
Я поясню: когда росла она,
Была разруха, кончилась война.
   В Мелетских горках средь лесов на Вятке.
   Жил паренёк красивый, дерзкий, хваткий,
   Отец погиб на фронте, мать  больна,
   Детишек много, а она одна.
Учиться некогда – какие там науки,
В деревне голод и нужны мужские руки,
Семь классов - и в училище, вперёд,
России нужен трудовой народ.
   Механизатор и комбайнер – эта сцепка
   Многих людей тогда связала крепко.
   После войны Россию поднимать,
   Кормить детей, сестёр, жену и мать.
Так жизнь текла, она росла на Каме,
Хотела вырасти, облегчить бремя маме,
Длиннющая до пояса коса,
Фигурка «рюмочкой», огромные глаза.
   Все парни местные вздыхали: «Антонина…»
   И звали в загс, и пели ей: «Любима…»
   Но так она устала голодать –
   Успею замуж, поваром бы стать...
Василий – первый парень на деревне,
Работа в поле, МТС, на ферме,
А вечером, как выйдет он с гармошкой –
Весь женский пол вздыхает под окошком.
   Гармошка то рыдает, то смеётся,
   А голос душу рвёт и в небо вьётся.
   Голубоглазый парень, бровь дугой,
   Кудрявый чуб, к тому же холостой.
Девчата «глазки строят» и страдают,
И гармониста любят, и мечтают,
Но в двадцать лет, всех Родина зовёт,
Идут ребята в армию и флот.
   И вот  Василий моряком попал на флот,
   Дальний восток, Китай, корабль, поход, 
   Радистом в рубке морзе отбивал,
   Как на гармошке будто бы играл.
А Тоня выросла и школа позади,
Возник вопрос: куда потом идти?
Бухгалтером попробовать мне стать?
Нет, всё же поваром – устала голодать…
   Пошла в училище, на повара в Перми,
   Жила в бараке с разными людьми.
   Изучала калорийность, ценность блюд,
   Как готовят, сервируют, подают…
Прошло два года, вновь поход  и океан,
Владивосток, корабль попал в туман,
Раздался взрыв, ребята полегли,
Радиорубки стены лишь спасли.
   Кто жив остался – всех комиссовали,
   Молчать лет тридцать строго наказали,
   А военком кричал:  «Ты дезертир,
   Ты как за два три года отслужил?»
 Ждут сёстры, и невесту присмотрели,
Красивую, богатую, при деле,
Давай, братишка, ждём тебя в Перми,
И нашу мать с собою ты возьми…
               
                3.
Субботний вечер, в Пермском  клубе танцы,
Играет музыка,  солист поёт романсы,
Открылась дверь, переступив порог
Зашёл моряк красивый словно бог…
   Девчата дружно замерли у стенки:
   Сердца трепещут и дрожат  коленки,
   Василий же, окинув взглядом зал,
   Красивую девчонку увидал.
Он сразу к ней: «Позвольте пригласить,
И в вихре танца даму закружить…»
Но только они вышли танцевать,
Затихла музыка, ну что же тут сказать?
   Знать не судьба? Но есть на свете бог,
   И двум сердцам сегодня он помог.
   «На белый танец можно пригласить?
   Вы обещали меня в вальсе закружить…»
 Танцует пара, музыка звучит,
И вдруг моряк ей тихо говорит:
«А это настоящая коса?
Подёргать можно?» - и глядит в глаза.
   Смутилась Тоня, что же тут скрывать,
   Да разве ему можно отказать?
   Морская форма, синий воротник,
   Голубоглазый в душу взгляд проник.
За пять минут  судьба двоих свела,
В страну любви на крыльях унесла,
Её «согрели» синие глаза,
Его ж пленила русая коса.
   И парни сразу как-то побледнели,
   И еле ноги унести успели,
   Шутить никто не хочет с моряком,
   А то ходить придётся с синяком.
Невесту всё же Вася повидал,
(Что делать, если старшим обещал…)
Простите мама, сёстры, но Амур,
На этот раз сбежал на перекур…
   Весна в природе, и в душе весна,
   Василий любит, Тоня влюблена,
   Тринадцатого мая, в загс бегом,
   И дальше жизнь помчалась кувырком…
               
                4.
Года летят, стремителен их бег.
У человека так недолог век.
Всё было: и обиды, и разлад,
Но бог берёг, давая сил стократ.
   Семья большая, дочки три и мать,
   И жёнушка - всех надо одевать,
   Работа, дом, скотина, огород,
   Так, впрочем, жил советский весь народ.
Он был мужик, какого поискать.
Заботливый и добрый, мог кричать,
Когда напьётся, главный в доме кто?
И крепко стукнуть кулаком об стол.
   Что за судьба? Все девки мне под стать,
   Хоть бы одна характером да в мать!
   Нет,  вспыльчивы все – слова не скажи…
   Не то, что мать… мой огонёк души…
Для мамы милый Вася - Василёк,
Мой колокольчик, в жизни ручеёк.
Я удивлялась: можно ль так любить –
Прощать за всё, обиды все забыть.
   Недолго мама радовала нас,
   Пришла болезнь, скрутила вмиг, за час,
   (Всех дочек замуж выдать лишь  успела),
   Семья без мамы так осиротела...
Всё говорила: «Если бог возьмет -
Пускай Алёнка за меня живёт.
Не ссорьтесь дочки, помните отца,
Любите, навещайте до конца»…
   Мы, думали, что мама лишь умрёт,
   Отец себе другую приведёт -
   Пятнадцать лет ему был свет не мил,
   И маму так никто не заменил…
Да, жизнь коварна, вырастил детей,
Другим дорогу уступай скорей,
Один уходит, а другой живёт,
Но кто же это жизнью назовёт?..
   Он ещё жил, детей своих встречал,
   Забыв о смерти, часто маму звал,
   Кричал он: «Тоня, чайник ставь скорей,
   Не видишь дочки наши у дверей».
Алёнку крепко-крепко обнимал,
В глаза глядел и за руку держал,
Вздыхал, что внучка – копия жена,
В награду видно старику дана.
   Любили мы, и он нас всех любил,
   Но только свет без мамы был не мил:
   «Я так устал, и незачем мне жить,
   Хочу туда… Хочу я с Тоней быть…»
И вот они сейчас на небесах,
И счастливы, я вижу это в снах,
Смерть не конец, а только лишь порог,
Я верю, жизнь земную судит бог.
   Я верю, что их души спасены,
   Бог за любовь, они же влюблены,
   Они теперь оберегают нас,
   И встретят за чертою в смертный час.
                27.11.14