Рассказ на производственную тему. 14

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

              Как известно, понедельник – день тяжёлый.  А по сему, не ждал  ничего хорошего от него Галим.  И как в воду глядел.  На планёрке у Кислицына только ленивый не распекал его за субботнюю самодеятельность.  А ленивых там не было!  Каких только эпитетов не услышал в свой адрес. Он и «безответственный», и «самоуправный», и «неуправляемый», и «авантюрист высшей марки», и «недисциплинированный выскочка».    «А если бы кран опрокинулся?!»  «А если бы придавило кого напрочь?!»   «А если бы котлы повредил?!»  И так далее, и тому подобное…  Молчал Галим, не лез в бутылку.  Хотя язык чесался, как та морковка об тёрку.  Терпел, имея уже опыт получения взбучек.  И вот, наконец, дождался – «Да как ты вообще это сделал?  Расскажи, уважь общество.»   «Ну-у, произвёл расчёты, применив формулы из сопромата.  Использовал дополнительный коэффициент прочности, соразмерил с погодными условиями.  Подвёл окончательный баланс, смоделировал внештатные ситуации.  В общем, ничего такого особенного не сделал.  Всё, как в техникуме учили.»   Немая сцена, почти по Гоголю!  Потом голос Егора Матвеевича: «И всё равно, ты должен был поставить нас в известность.  Ведь, что случись, отвечать-то мне пришлось бы.»   «Ага, так бы вы меня и послушались бы!  Послали бы куда подальше и всё.  А так, самое главное – дело сделано, время сэкономлено.  Сегодня уже можно непосредственно к стенам котельной приступать.  А уж ваши «разносолы» я как ни будь потерплю.  Не впервой мне.»    «Нда-а, и что мне с тобой делать, Халиков?  Вот хорошее же дело сделал. Целую неделю сэкономил, как ты сам сказал.  А вместо благодарности всё равно мне придётся тебе выговор влепить.  Иначе что же это будет, ежели все начнут самовольничать и приказы мои нарушать.»   «Так я, Егор Матвеевич, разве против?  Коль уж виноват – наказывайте.  А теперь можно я на объект?  Дел полно.»  Махнул в отчаянии рукой Кислицын: «Да иди ты …  работай!»
              И пошёл Галим работать.  А что?  Начальство надо слушаться.  Короче, с котельной вопросов, практически, не осталось.  Теперь надо было форсировать дела на садике.  Эй, плотники-работники!  А ну, поднажми, родимые!  Крыша по зарез нужна!  Плотники, конечно же, поднажали.  И как только прибили последний лист шифера, Галим опять снял с жилого дома самых работящих и надёжных людей и – на отделку садика.  До октябрьских праздников оставалось полторы декады.  «Должны успеть, - размышлял Галим, возвращаясь вечером домой, - Вот хрен вам пятнадцатое место! Первое возьмём и точка!!!»
             В осенних сумерках не сразу заметил две крупные фигуры, идущие навстречу.  Ну, идут и идут, делов то.  Но когда почти поравнялись, узнал в одном из верзил того самого Грача, которого он однажды взял на калган в магазине.  Грач тоже его узнал и заступил дорогу Галиму: «Ну что, очкарик, вот и встренились, - весело пробасил Грач на удивление трезвым голосом, - Земля-то круглая, а память у меня крепкая.  Должок за мной, щас и расплачуся, гы-гы-гы!»   Дружок Грача смекнул быстро, в чём тут дело и  стал заходить Галиму в тыл.  Диспозиция для последнего была явно не выигрышная, поэтому им была применена тактика уличного боя ещё подростковых времён.  Резко выбросив обе руки в лицо Грачу, наподобие когтистых кошачьих лап, он диким голосом завопил: «А-а-а!» и в тот момент, когда противник его от неожиданности удивлённо отпрянул, резко развернулся и прыгнул на ошеломлённого дружка.  Чёткая подсечка и враг летит на землю.  Ну а дальше – ноги в руки и дёру!  Пока Грач с дружком опомнились, Галим уже удалился от них на вполне безопасное расстояние.  Но, оглянувшись, убедился, что те не собираются просто так его отпускать.  Выкрикивая  в адрес Галима обидные оскорбления, они начали преследование.  Редкие прохожие жались к заборам, не желая участвовать в этих состязаниях.  В какой-то момент Галим сообразил, что за очередным поворотом находится общежитие.  Резко взяв вправо, он проворно нырнул в калитку, оббежал здание и притаился за углом.  Преследователи пробежали мимо.  Галим отыскал братишкино окно и постучал.  На удивлённый вопрос Нури: «Что случилось?», Галим, запыхавшийся от бега и злости, прохрипел: «Вылазь! Дело есть.»    На ходу кратко обрисовав «дело», он повёл братишку вослед своим преследователям.  Давненько не бывавший в «деле»,  Нури чуть не подхрюкивал от азарта предстоящей стычки.  Но преследователи как в воду канули.  Побродив ещё с полчаса по окрестным улицам, братья двинулись в местную пивнушку, чтобы снять напряжение неудавшегося приключения.  И вдруг у забора пивнушки наткнулись на Грача, который старательно отливал переработанное пиво.  Не дав ему довершить начатое дело, братья заломили здоровяка буквой «зю» и уволокли в соседний проулок.  Насладившись своей победой, Галим обратился к братишке: «Ну, что предлагаешь, энекяш?  Чё с ним сделать?»   Нури кивнул на чернеющий невдалеке колодец: «Да плюхнуть его туда, не скоро найдут.  Видишь, ворот сломанный.»   А сам подмигивает брату.  Тот слёту включился в игру: «Хорошо придумал. Только живым его туда или в виде трупа, а?»   «Ну, если живым, то надо кляп в рот засунуть, чтобы на помощь не мог позвать.»   «Это дело! Счас портянку одну сыму, в самый раз будет.»    Разговор шёл зловещими голосами с добавлением приблатнённых выражений, особенно со стороны Нури.  И в какой-то момент Грач поплыл:  «Мужики! Вы чего?, - голос дрожит, обмяк весь, - Да я чё?  Да я-то ничё. Я ведь не знал…»  Потешив ещё немного своё самолюбие, Галим отпустил верзилу, сопроводив этот акт оскорбительным поджопником.  Потом братаны долго, почти до закрытия, сидели в пивнушке и с хохотом смаковали недавние события.
          А время бежало стремительно.  И хотя не мог никого Галим обвинить в недобросовестности, отделочные работы никак не желали завершаться.  Справившись через своих знакомых в тресте о ходе работ на других дет. садах, он понял, что не успевает.    «Вот что, братцы мои, - обратился в конце рабочего дня Галим к отделочникам и отделочницам, - Сегодня ещё сходИте домой, предупредите своих домашних, что в течении трёх суток вы будете постоянно находиться на объекте.  Тихо, тихо! Дослушайте сначала.  Если мы не сделаем такой вот рывок, то не видать нам первого места в соц. соревновании.»   «Да на кой хрен нам это соревнование!» - послышались голоса, - «Что мы тут – сдохнуть должны?»   «И так уже света белого не видим!»    Переждав первый порыв рабочих, Галим улыбнулся: «А вы когда ни будь побеждали в соц. соревновании?  Нет?  И зря!  Это, я вам скажу, такой кайф, что если один раз попробуешь, то на всю жизнь запомнишь.  Во-первых, почёт и уважуха.  Корреспондентки-симпатюлечки.  Статьи в газетах, фото на областной доске почёта.   Во-вторых,  премиальные.  И очень даже не хилые, я вам скажу.  Как сказал Кислицын, Егор Матвеич, - мама, не горюй!   Ну и в-третьих, будете эти три дня жить как короли и королевы!  На всём готовом!  Сам лично буду вас поить-кормить.  Для снятия усталости перед сном (спать-то всё равно будете, хоть и немного) обеспечу для желающих огненную воду, как говорил известный вождь индейцев Монтигомо.  Но это – между нами, чтоб никто не знал.»   Загалдели будущие короли и королевы, заулыбались.  «А что? И то правда, дадим просраться всему тресту!  Пусть знают, что и мы работать горазды! – громче всех прокричала малярша Устинья, - Даёшь первое место!»   Одобрительный гул поставил точку в этом вопросе и все разошлись по домам.
           Описывать трёхсуточный аврал нет смысла, видимо.  Никогда ещё эти люди не работали так весело и самоотверженно.  Такой азарт присутствовал в стенах рождающегося  детского сада, что ни в каких книжках не рассказать.  И на столько всё это было искренне и от души, что Галим не мог просто нарадоваться, глядя на своих подчинённых.  И в то же время понимал, что такой порыв, такая страсть к работе – редкое счастье, выпавшее на его долю.  Ещё немного и уйдёт это счастье в историю, потому что всё когда ни будь кончается…

Продолжение следует…
                10.12.14г.