Посвящается Илье Соковнину, чайному мастеру

Не песни твои светлы,
Но сам ты подобен свету.
Чрез годы могу проплыть,

Но даже не вспомнить об этом:
Горит и во мне свеча,
Но что с нею нонче, не знаю.

Лишь в небе своем отмечаю
Созвездья стихов, начал
Великих вселенных песен

И грез, порожденных лесом,
Под разумом, крепким навесом,
Спокойней. Но как интересен

Наш мир, и прекрасней жить,
Когда отдаю сознанье
Я главному в мирозданье:

Звучанью чужой души.
Чужой ли? Мы связаны с миром
Единою песней и лирой,

В земных появляется свет,
Понятен ли им он? Нет,
Но Господа он подарок.

А если не Господа, ты-
Посланец иной высоты,
Но в пламени ты; он жарок!

И, если не Господа, ты
В другом измереньи рожден,
Но смотришь все тот же сон
О неисполненьи мечты:

До боли материальный,
Печальный и безымянный,
Отчаиваешься, скорбишь

И даже сонный, не спишь,
Сознанье отдав аскезе,
Унынью: порок не исчезнет.

Но кто-то сказал: фонтан
Бьет в каждом из нас; он дан
Нам кем-то благим и высшим;

Кто мудрый и духом нищий,
Тот пьет из него хрусталь.
Кто только на ноги встал,

Тот пьет, но потом забывает,
Боясь о своем урожае,
Что раньше началом начал

Владел он: он удивлялся,
Он радовался беспечно,
И был он жив бесконечно,

Пусть он изменен, остался
В нем навык этот абсурдный,
Простым порожденный чудом;

Идет печаль отовсюду,
И мир наш простой и мудрый.
Я знаю: фонтан наш вечен,
Но с этого мне не легче,

Ведь, если иссяк поток
(Чтоб стать мощнее потом)
То наши сомненья черны,

Чернеют и наши сны,
И мы порой не вольны
Пришествия ждать потока,

Который вернется к сроку,
Чтоб сделались мы сильней.
Покой- никогда не цель;

Век счастлив, но беспокоен
Служеньем звезде и боем.
Но верую я: свечу,

Подобно Его лучу,
Ни в ком нельзя погасить;
Иного нельзя разбудить

От тяжкого сна о смерти,
И сон тот правдив, но дети
(Я слышал) порой не спят
Тем сном, где подмешан яд.