Оглашенный

    Я, наверное,
                должен был жить не спеша –
    время ж быстро моё
                пролетело, –
    проку в том,
                что останется вечной душа? –
    Распахалось морщинами
                тело…

    Не привыкший роптать,
                вдаль как надо уйду,
    на тропу не обижусь
                убогу, –
    только счастьем ли звать мне
                житуху-байду?
    Обращусь, обездоленный,
                к богу:

    «В мироздания лишь мышеловку
                попал:
    видел звёзды
                из мрака колодца,
    спал и ел,
                да себе всё могилку копал –
    правда,
                трезв и без жажды колоться.

    А судьбина
                мамаша была ещё та:
    била, пасынка,
                и презирала –
    не ковалась блоха (не Левша…) –
                нищета, –
    лишь кусалась –
                дурниной взирала:

    «Перед мачехой – мной –
                преклонись, человек, –
    знай, – лупила –
                на пользу то было:
    благодарным пребудь
                за твердь – каменный век,
    что из Вечности шахты
                добыла!»…

    И, быть может,
                услышу Всевышнего глас
    из-за солнца златого
                ответом:
    «Успокойся,
                не брызгай слезами из глаз
    да не спутай
                зарницу с рассветом, –

    тёркой будней настырных –
                мочалом мочал –
    до мозолей
                надраивай совесть, –
    возвратись за стихами
                в начала начал,
    зачеркнув
                прозы стылую повесть!..».

    P.S. Вроде поздно пришло, –
                впору локти кусать, –
    жизни, дуриком прожитой,
                лестью, –
    оглашенный,
                стал стихотворенья писать,
    оглоушенный
                божьею вестью…