Мариам 12 Мытарства большого пути

 Эдил(24) Минуций Туллий пребывал в благостном расположении духа. Сегодня ему хотелось горы воротить. Поэтому он занялся домашними делами. Большое хозяйство – это вечные Авгиевы конюшни. Сколько их ни чисть, всё равно горы навоза кажутся нетронутыми. Конечно, есть управляющий. Но это – промежуточная фигура для хорошего хозяина, а в приподнятом настроении Минуций Туллий именно таковым себя и считал. И посему решил лично вникнуть во все дела. Однако же управляющего он всё-таки выслушал и узнал о его вчерашней находке в саду. И, разумеется, решил сам допросить бродяг прежде, чем подвергнуть назидательной экзекуции («По пять ударов кнута вполне хватит», - прикинул эдил, - и отпустить куда глаза глядят". )
Эдил прислушался. Он улавливал сбои в журчании воды во дворе и посоображал, что бассейном тоже следует заняться – он последнее время вечно забивается какой-то дрянью, и дно стало скользким – стоит почистить. «Да, дела, дела», - радостно витало в его голове, -«хорошо бы всё закончить к сатурналиям (25)или декабрьским календам(26)». Эти вдохновенные планы нарушил управляющий, позаботившийся лично отконвоировать садовых злоумышленников. Он понимал, что у патрона сейчас хозяйственный раж и нужно переждать, пока эта напасть минует, а потом уж спокойно заняться делами. Управляющий Минуция Туллия - лысый говорливый человечек, чем-то напоминающий грача, - бестолково суетился около хозяина, создавая видимость вдумчивого делового партнёрства. Он картинно вытолкнул Ицхака и Мариам на середину таблиния(27) и вдруг разинул рот – вслед за пленниками в дверь влетела серо-коричневая птица, похожая на горлицу, села на плечо Мариам и легонько клюнула девушку в щеку, как бы здороваясь с ней. Мариам издала радостное восклицание и подставила птице руку.
- Что это такое? – строго и недоумённо спросил Минуций Туллий.
-  Это моя птица, – ответила Мариам.
-  Она живёт у тебя в саду?
-  Нет, она прилетела издалека, и даже не верится...
- Это почтовый голубь? – перебил её Минуций Туллий
-  Да нет, просто горлица.
-  А что у неё привязано к хвосту?
-  Сейчас посмотрим, - мирно отвечала Мариам и взяла птицу в руки, - да, наверное, здесь мне послание. Странно, я никогда её не использовала для писем – полно почтовых голубей.
Мариам родилась и выросла в Магдале – городке, жители которого специализировались на выращивании голубей, в основном, для жертвоприношений в иерусалимском Храме, но некоторые, в том числе отец Мариам, разводили и почтовых, и таких, которые подавались на праздничный стол, запеченные в глиняных горшках с овощами и горчичной подливкой – это был особый магдальский деликатес, известный на всю Галилею. Кася – так Мариам называла горлицу - не годилась ни для каких полезных целей. Мариам прикормила её несколько лет назад, ещё до встречи с Ицхаком, и птица летала за ней повсюду, часто садилась на плечо или на голову и начинала ворковать и ворошить клювом волосы Мариам, если та была без покрывала. У Каси было одно интересное свойство – где бы ни находилась Мариам, горлица безошибочно её отыскивала. Перед отъездом Мариам посадила Касю в клетку и оставила Иоханану, велев кормить и недели три не выпускать на волю, чтоб она не отправилась, по своему обыкновению, искать Мариам. Раз горлица улетела, значит, с Иохананом что-то случилось. Мариам отвязала капсулку, сделанную из тростника – додумался же Иоханан так нагрузить бедную пичугу!
- Дай-ка мне, - потребовал Минуций Туллий.
- Но это моя птица и моё письмо, – возразила Мариам.
- Забери у неё, – приказал эдил управляющему.
Мариам не стала унижаться до потасовки и небрежно бросила капсулу на стол.
- Ладно, вежливости тебя подучат попозже, а сейчас мы это посмотрим.
Минуций Туллий подошел к невысокому шкафчику, открыл дверцу и нашел на полке среди разного канцелярского хлама иголку. С её помощью он вытащил из капсулы тонкую льняную тряпочку. На ней была строка незнакомых знаков.
 -Та-а-ак, стало быть, вы применяете тайнопись. На каком языке это написано? Мариам не хотела отвечать римлянам, посадившим её в вонючую яму и отнявшим письмо, отправленное ей Иохананом.
Как только римлянин заговорил о языке, Ицхак сообразил, что разговор всё время шел на чистейшем арамейском, и подумал, что человек, так хорошо изъясняющийся на языке народа Божия, возможно, благочестивый прозелит, поэтому он решил взять инициативу в свои руки и зайти с более правильного конца.
-Я вижу, вы люди богобоязненные и праведные, – осторожно забросил удочку
Ицхак, - и сможете оказать приют благонамеренным путешественникам.
 
У Минуция Туллия глаза округлились, а управляющий сразу же захихикал, услышав такое заявление. Дело в том, что родительница эдила так перекормила его в детстве религией и моралью, что как только молодой человек вырвался на свободу и стал самостоятельным гражданином, он сейчас же пустился во все тяжкие, ну, не то, чтоб уж абсолютно во все, но праведным его и с самой большой натяжкой назвать было сложно. Даже по римским меркам. Поэтому Минуций Туллий тоже засмеялся, а так как его хорошее настроение ещё не улетучилось, то он бросил управляющему:
- Девице не меньше пяти, а с молодцем я потолкую.
Мариам куда-то увели, а эдил предупредил Ицхака:
- Только, ради богов, не ври.
Упоминание языческой мерзости сильно покоробило мальчика, но он отвечал торжественно и с несвойственной ему покладистостью:
- Ради Бога, - Ицхак подчеркнул это, - я скажу всю правду.
- Ладно, богов пока оставим в стороне. Кто вы такие и откуда вы прибыли?
- Мы, как вы, конечно, поняли, израильтяне, позавчера днём приплыли на финикийском корабле «Сегон». Мы искали дядю Мариам...
- Это твоя сестра?
Ицхак не успел ответить. За занавеску, отделявшую таблиний от атриума, заглянул раб:
- Господин, пришла ваша мать, госпожа Корнелия Легата.
Очень крупная матрона почтенного возраста резко сдвинула занавеску.
Ицхак повернул голову в сторону дамы и увидел за её спиной очень большую и красивую комнату. Та, в которой они находились, тоже показалась ему роскошной, но она сильно уступала атриуму. У него зарябило в глазах от огромных мозаик на стенах и на полу, однако обилие человеческих изображе¬ний и статуй смутило еврейского мальчика. Некоторые из них были совсем обнаженными. Он видел уже всё это на улицах Рима и других языческих городов, в которые они заплывали по дороге, но не представлял себе, что подобное можно держать в доме, где живешь, ешь и отдыхаешь. «Чтобы такая дрянь постоянно была перед глазами?!» - ужаснулся Ицхак. Ещё больше поразило его то, что среди этого щегольского бесстыдства спокойно прогуливались люди, довольно много людей. И не краснели, и глаз не прятали. «Нет, язычники всё-таки натуральные свиньи!» – возмутился про себя еврейский мальчик - здравый смысл советовал ему держать такие мысли за зубами. Более здравый смысл помалкивал.
Вошедшая женщина сразу же переключила на себя общее внимание – и тех, кто был в таблинии, и тех, кто слонялся по атриуму в ожидании приёма Минуция Туллия. Видимо, в этом доме она привыкла всех строить по подоконникам.
- Всё, Авл. Хватит заниматься ерундой. Мне нужно с тобой поговорить.
Минуций Туллий сейчас же собрал свой павлиний хвост и стал похож на мокрую курицу. Но он попытался похорахориться:
- Я сейчас занят государственным делом.
- Дитя моё, ты называешь государственным делом этого молодого человека?
Ицхаку польстило, что его обозначили как взрослого, и он проникся симпатией к напористой даме. А Минуций Туллий был раздосадован и не сдавал позиций.
- Четыре дня назад пытались ограбить архив сената. Поймали двух финикийцев.
- Я в курсе. Какое отношение имеет к сенатскому архиву этот мальчик? Он, кажется, нездешний.
- Уверяет, что они с сестрой израильтяне, но разговаривают, как коренные римляне. Промышляли ночью в моём саду.
- Конечно, если годами не чинить забор, то скоро в твоём саду образуется ночлежка для всех римских бродяг.
- Ну, нет же, - начал нервничать Минуций Туллий, - садовую ограду только-только разобрали для починки...
- Так что же ты хочешь? Надо было поставить охрану или у эдила Минуция Туллия не хватает рабов? Возьми клиентов(28), – Корнелия Легата указала пальцем, унизанным перстнями, на находившихся в атриуме.
- Ну, пожалуйста, тише, - замахал руками красный, как рак, эдил и жалобно закончил, - ну что ты всё портишь? Так хорошо начался день...
Матрона, видимо, добилась своего и победно оглянулась вокруг. Все явно сникли.
Вдруг в противоположном конце атриума появилась девушка лет пятнадцати в белой столе(29) и длинном голубом покрывале. Перед ней шествовал пожилой человек, который делал вид, что расчищает ей дорогу. Но в этом не было нужды, -потому что и так все расступились. Как только она вошла, Ицхак остолбенел, словно кто-то двинул его по голове. Он всё же обратил внимание на то, что абсолютно все как-то подтягивались и смягчались при приближении девушки, а Минуций Туллий даже встал с кресла. Появление девушки моментально разрядило обстановку, или, скорее, зарядило её противоположным образом.
Ицхак, наверное, долго стоял бы, как за¬вороженный, но тут со двора два раба приволокли, как мешок, Мариам в разодранной одежде, с кровоподтёком на лбу, и бросили на пол. Ицхак двинулся к Мариам, а девушка в белой столе, видимо, неожиданно для всех, сдернула с себя покрывало и прикрыла пострадавшую. Почти в ту же минуту этот жест повторила мать Минуция Туллия с той только разницей, что её покрывало оказалось на голове девушки в белой столе. Краем глаза Ицхак успел заметить, что волосы девушки, редкого пепельного оттенка, заплетены в несколько кос и уложены в очень сложную прическу. Восхититься он не успел, потому что мать эдила потребовала себе новое покрывало, а чудесная незнакомка врача для Мариам.
Эдил пришел в себя и сказал, что он не может всех преступников обеспечить медицинской помощью.
 - Я не вижу преступников, - грозно заявила Корнелия Легата.
А девушка выпрямилась и властно произнесла:
 - Я беру их под своё покровительство, -и мягче, обращаясь к Ицхаку и Мариам, продолжила, – теперь вы под защитой великой богини Весты.

24 младший магистрат (администратор), наблюдавший за порядком в городе, доставкой продовольствия и устройством общественных игр
25 празднества в честь Сатурна
26
первый день месяца в Риме
27 кабинет
28 свободные бедные люди, находившиеся под покровительством патрона.
29 длинное платье