Акт 4 комедии Пииты, или

                АКТ 4.

Жилище Баркова. В углу-- камин, топится. Барков сидит за столом.

                Барков 

                Всё может быть здесь, на земле,
                Поскольку всё когда-то было…

                (пауза)

                Лежит бумага на столе,
                Есть на столе моём чернила,

                Но—отвращение к столу,
                Писать стихи—какая глупость!

      (Смотрит в угол комнаты, обречённо отмахивается).

                А энтот,.. с рожками,.. в углу!..
                И впредь стоит себе в углу пусть!

                (Чёртик-Шекспир ухмыляется).

                Зачем ты здесь? Я никого не звал!
                Доказано, что, как пиит, вживую,
                Ты никогда и не существовал!
                А я—существовал! И—существую…

                Ты—только имя, фикция и пшик!
                Пиитов двадцать пять, присвоив имя
                Твоё, назвали пьесы все—твоими!
                Шекспир, ты был—неграмотный мужик!

                Скорей их автор--Кристофер Марло!
                Убившие его, к тому же,--воры!
                А ты, Шекспир,--актёрское мурло!
                Везде--и здесь, в России,--все актёры!

                Я знаю всё, что выдаёт Творца!
                Я знаю те морщинки, что их морщат!
                Не может быть мыслителя лица
                У лицедея, что усы топорщит!
               

                (кричит)

                Ты—фикция! Ты—не существовал!
                А я—существовал и существую!
                И я тебя сюда ко мне не звал!

                Чёртик-Шекспир

                But...who you?*

(* Грамотнее сказать: Who are you?—Кто ты? Но неграмотный говорит: Who you?—опустив вспомогательный глагол «are»).

                Барков

                Шекспир, ты—бусурманин из татар!
                Переведённые купцом Евангелья
                С латинского  заполучила Англия,
                Когда ты был уже…довольно стар!

                Да! Не был ты! А тот, кто был, годится
                Лишь для иной,..и был иной ориентации!
                Я требую, чёрт лысый, сатисфакции!
                И без предоставления кондиций!

           (Вынимает пистолет, чёртик в испуге прячется).

                Хотя…идея вот,.. ты погоди.—
                «Ромео и Джульен»! Э трагеди:

                Два пидора, рождённые в Вероне,
                Из двух добропорядочных семей!..
                Глаза бы их дать выклевать вороне,
                А трупы бросить их на корм свиней!

                Нет пьесы отвратительней на свете,
                Чем пьеса, где Джульен с Ромео эти.

                Взять Францию хотя бы, например…
                Нет, тоже не годится для примера.
                Там ходит слух, что Жан-Батист Мольер
                Украл «Тартюфа» с парой пьес у Пьера

                Корнеля! И пенял де Бержерак:
                Мольер украл у Бержерака сцену,
                Что пьесе обеспечило аншлаг,
                А Жан-Батист себе повысил цену.

                В России же…и нечего украсть,
                И не у кого!!! Раз уж алфавита
                И то нет полного! А есть лишь страсть
                Бумагу пачкать, страсть, что внешне скрыта.

                Вся жизнь моя—в стыде, блуде и сраме,
                Не выпутаться никогда из пут!
                И, ежели не заебут,
                Затрахают—по всей программе.

                (Обращается к Чёртику-Шекспиру).

                Как по-английски «птица»? Вопрошает
                Тебя пиит расейский! Ну?!

                Чёртик-Шекспир

                A bird.

                Барков

                И, ежели не засношает,
                То заебет.

                Так что такое мне чёрт лысый мямлет?!—
                Уехать? Прочь? Здесь—только прозябать?!
                Как в Дании говаривал принц Гамлет:
              -- Вот в чём вопрос: ****ь иль не ****ь?—

                (Лицо Баркова перекошено ужасом).

                И энтот, в чёрном, из прорехи
                Вытаскивая горсть,
                Похоже, грецкие орехи
                Он, как собака, кость

                Грызёт…Плюётся, рот ощерив,
                Скорлупками лузги.
                Та скорлупа,.. она есть…череп!
                А ядрышко—мозги!

                Когда бы я сумел тоску,
                Как суку, вздёрнуть—на суку!

                О том, как мне невыразимо грустно,
                Я никогда бы не признался искренно:
                Ни устно,
                Ни письменно…

                Я был силён. Да только сила вышла:
                Уж очень часто жизнь шпыняла в дышло.

                (Баллада Баркова).
                (Выкрикивает Чёртику-Шекспиру).

                Я чист!—Заляпан грязью.
                Жизнь бьёт меня!—Я смел.
                С оторвами и мразью
                Вожусь?!—То мой удел.
                Плевок?!—Считаю мазью.
                А плюнуть я посмел
                В лицо благообразью!

                Чёртик-Шекспир

                You rose, when you fell?!*

          (* Твоё падение тебя возвышает?!—англ),

                Барков

                Я знаю всё! И даже
                Сумел познать себя!
                Я эту нёс поклажу,
                О бренности скорбя!
                Но ничего нет гаже,
                Когда б отдать посмел
                Всё это на продажу!

                Чёртик-Шекспир

                You rose, when you fell?!

                Барков

                («Паденье—возвышает?!»)
                Взирающий с небес,
                Есть тот, кто всё решает!
                Вон, муравей полез,
                Чья ноша превышает
                Его, раз в десять, вес!—
                Таков и мой удел!
                Одно лишь утешает…

                Чёртик-Шекспир

                You rose, when you fell?!

                Барков

                На выбор предрешённый
                Представит жизнь сама:
                Приют для прокажённых,
                Дорожная сума,
                Дом для умалишённых,
                И ссылка, и тюрьма!—
                Мой будущий удел!

                Чёртик-Шекспир

                You rose, when you fell?!

                Барков

                Но не сорвётся слова
                Раскаянья! Как мел,
                С холодных губ Баркова!
                I rose, when I fell!!!      

                Когда с тоской вокруг себя смотрю,
                Что вижу я?—А вижу я, как свиньи
                Капустной нажрались ботвиньи
                И изрыгают сытое «хрю-хрю».

                Оставить дом? Неведомо куда
                Уйти? В противном случае, лечь в гроб ли?—
                Но только бы не слышать никогда
                Их вопли! И не лицезреть их сопли!

                Уехать?—(Но куда? На что?)—Напиться?—
                (И бухнуться в кровать? И не вставать?)—
                Лишь каркающая зловеще птица
                Здесь остаётся зиму зимовать.

                Что ж, хорошо—хоть свиньи не летают.

                Чёртик-Шекспир

                Oh, yes! Big pig!

                Барков
                (кричит)
                К себе я обращаюсь! Напрямик!
                А лысый чёрт, он даже в мысль встревает!!!

                (Чёртик зловеще ухмыляется).

                В кармане на аркане—только вша.
                Вечор я рубль потратил—тот, целковый,
                Что стоит целки девушки дворовой,
                И нынче в том кармане—ни гроша.

                (Лезет в карман кафтана).

                Да и карман дыряв. Всё—задарма.
                На горсть овса не заработав, кляча,
                Географически, там, где зима,
                Биологически есть неудача.

                Я всё воспринимаю (без прикрас),
                Что выпадет—как должное прииму,
                Но жуткую и длительную зиму
                Я не перенесу на этот раз!

                Не дотянув полгода до весны,
                В преддверии зимы, здесь, в настоящем,
                Заснуть и о грядущем видеть сны,
                Пропасть, как в пропасть, без вести пропащим.

                Не о грядущем в некоем году
                И не о настоящем быстротечном,
                И не о прошлом вовсе речь веду,
                Я говорю о вечном. Лишь о вечном.

                Ничто мне в этой жизни не ново:
                Всё то же! Так же! Заново! И снова!
                От разочарованья одного
                До разочарования иного.

                На мысль наводит серенькое здешнее
                И утро, и озноб тумана утреннего,
                Что обезличиванье внешнее—
                Причина обезличиванья внутреннего.

                Зачем дано мне различать цвета,
                Когда весь мир вокруг—лишь тускло-серый,
                А солнце бледно, как кусочек серы?!—
                Зачем?! Скажи, чёрт лысый! На черта?!

                Чёртик-Шекспир

                Oh, yes.

                Барков

                На что теперь мне уповать?
                Чёрт лысый, далеко ли до Вероны?

                Чёртик-Шекспир

                Oh, yes.

                Барков

                Здесь остаются зимовать
                Лишь каркающие…

                Чёртик-Шекспир

                Oh, yes!

                Барков

                …вороны!

                И тут, хоть умирай!—И в рай!

                Чёртик-Шекспир

                Oh, yes! He dies!—To Paradise!

                Барков

                В России, здесь, всю жизнь страдал я! Но,
                Грех жаловаться, избежал отстрела,
                Тюрьмы избег, изгнанья…--

                (пауза)

                Холодно
                Ты, солнце русских! И меня—не грело.

                И что в запасе?—Сгнившая ботва,
                Хоть собственные муди поклади в щи!
                А из друзей…всего осталось…два:
                Чёрт лысый, да ещё…

         (К Баркову осторожно приближается Зелёненький Чёртик).

                Зелёненький Чёртик

                Лука Мудищев?

               (Молчаливое отчаяние Баркова. Смотрит в окно).      
               
                Давно уже лечиться мне пора.
                Вы, черти,--коляда лишь! И недобрым
                Помянут будь паноптикум Петра,
                Паноптикум уродов где им собран.

                Вот снова заглянул в моё окно
                Торчащий вверх на небесах крюк месяца.
                И мне осталось только лишь одно:
                Верёвкой заарканить и повеситься.

                Всё кончено. И места нет надежде.
                Всё, мной написанное прежде,
                Я на другом, не пошлом языке,
                Был должен написать!.. И где ж те
                Дни юности?!—Исчезли вдалеке!

                О чём писал стихи? Да и о ком?—
                Чему свидетель в жизни был…столичной.
                А то, что грязно-русским языком,
                Так то прилично…жизни неприличной.

                (пауза)

                Я чувствую, как будто тащит в пасть
                Какой-то мясорубки жизни лопасть:
                И впереди маячит только пропасть,
                И остаётся…только лишь…пропасть!

                Я ощущаю, как мою судьбу
                Заводит в пропасть вектор жизни!.. Вертит
                Та лопасть!.. И, сопротивляясь, чертит
                Рука знак бесконечности на лбу.

(Барков чертит рукою на лбу знак—знак бесконечности. На время боль и отчаянье отступают).

                Зелёненький Чёртик

                Вот…жил мужик. Ни хорошо, ни плохо.
                Так…скушно жил. А, в сущности, как все.
                В саду—лишь грядка лука и гороха,
                Да васильки в пшенице и овсе.

                Он дом имел. И в нём бывали шлюхи.
                Он запивал. И в грязь валился с ног.
                И вот однажды, то ли от сивухи,..
                То ли с тоски, но дом он свой—поджог.

                От пламени погрел он молча руки,
                Понаблюдал, как брёвнышки горят.
                А после отвернулся от порухи
                Да и побрёл, куда глаза глядят.

                Барков

                Когда отрады не найти в былом,
                То силы бы набраться в настоящем
                Исполнить сумасшедший перелом!
                И тем—освобождение обрящем!

(Входит Акулина. Она простоволосая, в косынке на голове, в простом крестьянском сарафане).

                Барков

                Ты???

                Акулина

                Здравствуй.

                (Низко, до земли, кланяется).

                Не узнал?

                Барков

                Так это ты?!
                За грязью той твой чистый лик опознан!
                Так истинные хороши черты!
                Но ты пришла такая слишком поздно.

                Я слишком долго вглядывался в бездну!..

                Акулина
         
                Послушай, я пришла—тебя спасти!
                Я знаю путь спасения!

                Барков

                Прости…
                Возмездье,.. поздно! В бездне той—исчезну!

                Вот пропасть, где пропасть… Я—где-то над
                Той пропастью… Послушай же, мне надо,
                Чтоб сбросили спасательный канат!—
                И сбросят… сразу!.. два конца каната!

                Акулина
                Давай с тобою сходим в божий храм
                На всенощную, на богослуженье.
                И там с тобою вымолим, чтоб срам
                Простил нам бог!

                Барков

                Все наши прегрешенья?

                Акулина

                Смиренно, так…

                Барков

                …Как подобает нам?!

                Акулина

              …В коленопреклонённом состояньи,
                Заступников назвав по именам,
                Чтоб он простил нам прелюбодеянье.

                Барков

                Да был ли он, совокупленья акт?!

                Акулина

                Я ясно помню, как тебе отдалась.

                Барков

                Уже давно забылся этот…факт,
                А ощущенье сладости—осталось!

                Акулина

                Росла я… и оставлена расти
                Так, как растёт крапива у забора.

                Барков

                За то, что грубым был с тобой, прости.
                Я расплачусь за всё. И очень скоро.

                Я виноват, во многом виноват.
                И, сам собой казним и презираем,
                Да буду осуждён за это в ад!
                Возлюбленную пусть одарят раем.

                Прости меня! Прости меня!!! Я в изнь…
                В изнеможеньи… Был я одержимым
                В погоне вечной за… недостижимым
                Всю жизнь мою, всю жизнь мою, всю жизнь…

                Моя вина, она… лишь от вина,
                От пара алкогольной эйфории,
                Где в каждой капле спрятан Сатана!

                Акулина

                Прости и ты, что пред тобой грешна.

                Барков

                Ты Магдалины не грешней, Марии!

                Я много из Писания забыл…
                Но можешь на одни слова польститься:
                «Тому, кто много в жизни сей любил,
                Простится много, многое простится».

                Ты молода. И у тебя есть путь.
                И помни, что Мария-Магдалина
                Была грешна не меньше, Акулина.
                Так прочь ступай. А я хочу… уснуть.

                Ты помнишь, тот слепой глухой немтырь
                У кабака?—Нет сил забыть!

                Акулина

                Философ,
                Твоя любовь уходит в монастырь,
                С плеч прошлое стряхнув, как грязь отбросов!

                Барков

                Ты и Россия, вы, в своей судьбе,
                Ещё найдёте свет ориентира.
                Ну а меня у грязного трактира
                Глухой слепой немтырь зовёт к себе.

                Акулина

                Послушай, я хочу тебя спасти!

                Барков

                Я слишком долго вглядывался в бездну!

                Акулина

                Я знаю путь спасения!

                Барков

                Прости…

              (Барков низко, до земли, кланяется Акулине).

                Возмездье…поздно! В бездне той—исчезну!

                Акулина

                Источник наших бед—у нас в мозгу!

                Барков

                Жить далее—мне больше ненавистней,
                Чем умереть! И, значит, не смогу
                Я далее тащить обузу жизни.

                В той бездне, глубоко на дне,
                Я наконец-то отыщу свободу!

                Акулина
                (показывая в окно)
                И на суку берёзы—там, в окне?
                И в проруби Невы?!

                Барков

                Нырнув под воду!            

                Я—кто угодно, только—не монах!

                Акулина

                Постней лицо, ссутулься, брюхо—выпять.

                Барков

                Мне жаль, на собственных похоронах
                Уже вина не доведётся выпить.

                Невзгоды лишь мне выпадали впрок.

                Акулина

                Ты жизни лишь выплачивал оброк!

                Барков

                Там, где дубы стояли,-- лишь одни пни!
                Я чту свой рок! И даже если рок
                Твердит мне, ослабевшему: «Погибни!»

                (Удерживая Акулину).

                Не откажи мне в просьбе. Погоди!
                Когда уйду… из этого… притона,
                Ты на могиле яблонь посади…

                (пауза)

                В честь Евы, в честь Париса, в честь Ньютона.

                Твои глаза, глаза твои—синей,
                Чем в поле в летний день цвет васильков!
                А грудки, словно рыльца двух свиней,
                Что с пятачками розовых сосков!

                От пристани моей скорей отчаль! Но
                Не забывай, что мучило и жгло.
                Всё то, что с нами было—так печально,
                Вдвойне печальней, что оно—прошло…

   (Акулина уходит, оставив пучок гусиных перьев и флакон с чернилами. Барков один).

                Я—червь. Я—царь! Я—грязь! Я—бог! Я—смерд.
                Весь мир—один притон, вертеп, кружало!
                Но где она, твоя победа, смерть?!
                И где разящее ты прячешь жало?!

                Глаза ты можешь вырвать из орбит!
                Башку засунуть в петлю угоразди!
                Лишь из того получится пиит,
                Кто зачат был, кто знает—ложе страсти!

(Барков один… Из углов вылазят чёртики и уже не уходят. И все попытки Баркова их прогнать—тщетны).

                Пиит Михайло Ломоносов мне
                Поведал про ничтожно малый атом,
                Как я! Что в этой сумрачной стране
                Поэмы сочинявший матом.

                В науке он, конечно же,--герой,
                Восторженных достоин междометий.
                Но, как пиит,.. я—первый, он—второй,
                А Сумароков, вслед за нами,--третий.

                И я клянусь, что через двести лет
                Отдельным томом издадут Баркова!
                А Сумарока с Ломоносом—нет.
                Я чтил всегда: В начале было—Слово!

                Особый спрос у вас есть на дерьмо?—
                Так вот вам! Получайте! Нате! Жрите!
                Вам на каком?—На фарси? На санскрите?—
                На русском.—В упаковке supremo!

                Ты публики, чёрт лысый, знаешь вкус,
                Не раз встречался с публикой такою!
                Есть змеи—не смертелен их укус,
                Но полнит сердце смертною тоскою!       

                Уродуя, как на глазу бельмо,
                Вся мерзость в этом мире—оскверняет
                Всё вкруг себя! Когда б оно само
                Лишь мерзко было!—Так ещё воняет,
                Как на виду лежащее дерьмо!

                Что видел здесь, на этой вот земле,
                О том в поэмах написал с издевкой.
                И с чем сравню Рассею?—С пьяной девкой,
                Что голая плясала на столе!

                И, ежели расхристанная ****ь
                В Москве, в Санкт-Петербурге иль Мытищах
                Бесстыже раскорячится,--ан, глядь,--
                Он тут, как тут,--поспел!..

(Из угла выскакивает Зелёненький Чёртик и раскрывает объятия Баркову, как старому знакомому).

                Зелёненький Чёртик

                Лука Мудищев!!!

(Барков с ужасом в глазах отряхивает его с себя. Но тут выпрыгивает второй чёртик—Чёртик-Шекспир).

                Чёртик-Шекспир

                Etimology of the name Moscow
                From words «mosquitoes» and «a cow».

                Барков

                Ой, вздрогнул. Видишь? Эй, ты не пугай
                Трагедией нас, русских! К ней привычных.
                Вот ты, англоязычный попугай,
                Нас, попугаев всех русскоязычных!

                (Зелёненькому Чёртику)

                А ты, ответчик, отвечай истцу:
                Зачем так мерзко, холодно и сыро?!
                Зачем пристали к твоему лицу
                Вся мерзость и уродство мира?!!

                (Оба чёртика отступают).

                Зачем дано мне различать цвета,
                Когда весь мир вокруг лишь чёрно-серый?!
                О, жизнь! Зачем ты,
                словно область та,
                Где всё заполнено зловоньем серы?!

                Когда бы я сумел начать всё сызн…
                Всё сызнова…На что был срок потрачен?
                Пока я ждал, я пропустил ту жизнь,
                К которой был судьбою предназначен.

                Куда ни глянь, лишь изморозь и мразь!
                Одно к возникновению другого
                Приводит! И…

                (пауза)

                в том бытия основа,
                Что есть причинно-следственная связь!

                И, как онуч вонючих грязь и рвань
                Торчит из-за сапожных голенищев,
                И тут, и там—везде, куда ни глянь!—
                Высовывается Лука Мудищев!

                Вся жизнь—в распыл, всё творчество—в распыл!
                Родившийся от дворника и прачки,
                До чёртиков зелёненьких запил,
                До белой—чёрт возьми её!—горячки!

                (Оба чёртика ухмыляются).
               
                Пройдёт, наверно, лет два ста,
                И кто-то что-то скажет, вроде:
                «По самой сути жизнь проста…

                Зелёненький Чёртик

              …Х… у него, у ней—п…»--

                Барков

                Но не останется в народе.

                Не мной сие предопределено
                И лучше то решенье, что жесточе:

                (Пишет предсмертную записку).

                «И жил грешно,.. и сдох смешно…»
                А знак какой проставить?

                Зелёненький Чёртик

                Многоточье!

                Барков

                С безумья, от бесплодности потуг ли,
                Я завещаю: По прочтеньи—сжечь!..
                И все мои бумаги! Даже печь
                Я растопил! И в ней найдутся угли.

                Мне написать ещё хотя бы строчку!
                Нет сил её у жизни вырвать! В изнь…
                В изнеможеньи проставляю точку.—

                (Ставит точку).

                Цена всему—мной прожитая жизнь.

                Я всё отдал. Всё, до последней капли!
                Я много куролесил, колбасил.
                И на одном стоять, подобно цапле,
                Уже нет ни желания, ни сил.

                А что поделать мне с самим собою?!
                Куда девать?!—Ни проблеска, ни зги
                Во тьме меня! В гробу моей тоски!!!
                И это—не похмелье с перепою.

                Все крысы убегают только с тонущего,
                Зовущего на помощь,--корабля,
                Напоминающего человека стонущего
                И не имеющего ни рубля!

                Всё приходящее—всё преходящее:
                Будь то изящное или невзрачное,--
                Всё превращается во что-то мрачное
                И это—будущее настоящего.

                Напрасно—всё! Всё то, что было,--зря!
                Я приближаюсь к финишному краю!
                Наступит завтра мутная заря,
                Но без меня… И вот—я умираю.

                А на прощанье я, не преминув,
                Скажу, что ясно осознал теперь я:
                Ворона важно каркает, воткнув
                В ободранный свой зад павлиньи перья!

(Берёт предсмертную записку, отворачивается лицом к горящему камину, приспускает панталоны до колен, вставляет в задницу предсмертную записку.Берёт пистолет, суёт голову в камин и стреляет в голову. Комнату постепенно заполняет сладковатый запах горелого мяса. Из угла вылазят Зелёненький Чёртик и Чёртик-Шекспир).

                Чёртик-Шекспир

                Oh, no!

                Зелёненький Чёртик

                Башкой в камин соваться?!

                Чёртик-Шекспир

                Oh, no!

                Зелёненький Чёртик

                Какой был интерес?!

                Чёртик-Шекспир

                Oh, yes! What is the question... Yes!

                Зелёненький Чёртик

                Хотел бы я поинтересоваться.

                Не понимаю в этом—ни шиша!
                Его конец—не токмо бабам!—страшен!

                (пауза)

                Загадочная русская душа!

                Чёртик-Шекспир

                Oh, Russian!

                (Заговаривает по-русски).

                Моим героям даже и во сне
                Не снилось—кончить жизнь самоубийством
                Двойным!

                (пауза)

                Пиитика, сдаётся мне,
                До сей поры была ещё витийством!

                Зелёненький Чёртик

                Спустя два века, от тоски осенней,
                Зарежется, повесившись—потом,
                Другой пиит, Сергей… Сергей Есенин.

                Чёртик-Шекспир

                Oh, Russia!—Сумасшедший дом!

                И, кто бы и кого не обвинил,
                Последнее «forgive me and I love you»
                Написаны им собственною кровью
                За неименьем в номере чернил.

                Зелёненький Чёртик

                И декабрист пиит Кондрат Рылеев
                Два раза вешан. В первый подвела
                Верёвка… Но обрыв связав и склеив
                Соплями, казнь повторена была.

                Чёртик-Шекспир

                Alive his soul, and dead if only body.
                This man was no main.
                Alive man has a pain. Oh, everybody!
                And only dead has no,.. has no a pain!

                (Заговаривает по-русски).

                Лишь раз, не в результате истязанья,
                И не злодейски был убит пиит:
                Победу одержавши в состязаньи,
                От счастья умер старый Еврипид!

                Когда нашли в день смерти (всё старо!)
                Секс-символ века и киноактрису,
                Была похожа Мэрилин Монро
                На жалкую ободранную крысу.

                Зелёненький Чёртик

                Но так—башкою в печь соваться!
                Нет, я не понимаю ни шиша!

                Чёртик-Шекспир

                Загадочная руськая душа…
                Подайте занавес! И без оваций.


                Занавес.