За синей шторкой

Иван Иваныч, ну зачем, Вы сели в этот грустный поезд? Без Вас как будто невесомость, как гравитация, дыра. Иван Иваныч, мне без Вас совсем не естся и не пьётся; и голова к земле так гнётся, и скоро будто оторвётся. Если не завтра, то вчера. Иван Иваныч, Вы ж могли поехать позже на неделю, ещё лежать в моей постели и круассан крошить в неё. И оставлять по дому чашки, разбрасывать ключи и пепел, смотреть из-под очков нелепо, как я по-взрослому курю. Как я читаю Вам на кухне, а Вы не слушаете толком, и называете ребёнком, манерным, требующим ласки. Иван Иваныч, Вы боялись, что это предадут огласке, жена узнает, что страшнее; упоминать её не смела, но знала, что она жива. Иван Иваныч, мой учитель, мучитель мой, мой брат и друг, за это орден не дадут и не приставят Вас к награде. Вы сочините вновь браваду, и Вам поверят, пожалеют и обвинят во всём меня. Таких боятся, как огня, бегут во весь опор, чтоб снова вернуться на круги своя. Иван Иваныч, я терплю всю эту суету мирскую, но я по-прежнему тоскую и также жду по октябрям. В своей разграбленной каморке, где на окне за синей шторкой так страстно брали Вы меня.


2014 г.



Иллюстрация взята из интернета http://nevsepic.com.uа