Кому я это... говорю?..

Издалёка… а, может, и с пелёнок…  разобрав всю память на слова,
я сейчас, правдивый, как ребёнок…
                я такой, как мама родила.
… Может, и не прав …  но ведь уверен, за плечами тысяча страстей
… я сегодня говорить намерен,
                чтоб поладить с совестью моей.
                … Если честно, был по жизни всяким,
водочку не пил, но жить хотел,
никогда не связывал предвзятых и дурацкой жизни беспредел…
                Ещё предстояло осознать…
                и смеялся возле мир неловкий,
на мои потуги недомолвок, суть которых не расшифровать…
                Ещё предстояло наизусть  выучить досадные приметы,
средь которых сердце, неодетое, ладилось обидеться, всплакнуть…
                Откровенья холодом седым дозволяли тайные признанья,
не хотелось врать себе, а знанье уводило в суетности дым…
Веяло теплом протухшей бочки, пеленал мозги партийный спазм, 
разум упирался в силу точки, той, что сам, отчаявшись, признал… 
Вечным представлялся коммунизм… Верили–не верили – совели,
а очнулись – тихо ошалели, окунувшись в загустевший дым… 

              Демократия, как сука из подвала, выглянула, зубы показала
и последнее  (не много и не мало) навсегда от сердца отняла…
Дуракам, отученным роптать, выдали свободу удивляться,
среди равных разрешили приподняться, обративши совесть в хлам,
По деньгам и только по деньгам  разделили  души недовольных,
треск реформ, привычных как бедлам, 
                все признали добровольно.
Боже мой! мне … места не найти, трудно притерпеться к новой масти,
коль не знают все, куда идти, ведь растопчут, к чёрту, из-за страсти
                ввысь шагать по головам,
                убиенных  попирая…
Может быть… богатых привечая, Боже, ты позволишь жить и нам?
мерзости за мерзость не считая, веря наобум пустым словам???
я привык… мне дураком не стыдно… в клочья рвать судьбу я не привык,
только мне до слёз души обидно потерять совсем последний стыд.
Не могу, когда мне тычут бедность, - я свою семью кормлю…
по словам судьи я, может, и последний, но я жадности законы не приму.
И люблю родную землю-мать, так зачем же каждый день я должен
у барыг святое выкупать, становясь бараном недовольным?

Родина! такие вот дела… если честно в душу посмотреть…
ты всегда со мною пополам… на твоей груди мне замереть… 
Это лихолетье я приму, и пускай… не значу ничего…
выпало такое разгребать… кто ж и справится ещё.
Мы – не старики, и мы – не дети…
                нет нас строже и добрей,
и на целом божьем белом свете нет, наверное, родней…
Мы не справимся - так кто же сможет? и ведёт лукавая петля
по нелепой хляби бездорожья… но судьба, вы понимаете, одна.