В заброшенной и старой келье

В заброшенной и старой келье,
где мысль надменна и черства,
Произрастало недоверье-
метастазируя  в сердца.

Далекий Год, другой Эпохи.
Грузинский профиль Мудреца.
И люди- пляшущие блохи,
как сейф, захлопнуты сердца.

Все было тихо. Чин по чину,
круша историй жернова-
Стена меняла гильотину,
А Лозунг- выедал Слова.

Еще вчерашние Герои,
косясь на грозовой Олимп,
Считались неприступной Троей,
Но страх в сердцах- неумолим.

Еще колени преклоняя,
пытались спорить в мелочах,
О, Новый Зевс! Твоя Данная-
разоружилось Вся в речах!

Но Зевс был тверд. Обиды помня,
не веря в сладострастный блуд,
Он разжигал репрессий домны.
Нет недостатка в тоннах руд.

Да Здравствует- Великий, Мудрый-
Учитель! Богочеловек!
А за спиной ложились груды,
Обломки Глыб, чей кончен век.

Безмолвно, за закрытой дверью,
Слепой Фемиде, невдомек-
Летели в прах, летели перья,
И поднимался страшный смог.

Безчеловечная машина
давила, втаптывала в грязь,
ломала и визжа крушила.
Не Дай Вам Бог, пред ней упасть.

Проедет, даже не заметит,
не дрогнут мышцы гусенИц.
Безмолвно, гибнущие дети,
без биографий и без лиц!