Всюду жизнь

Самурай Ибаного-Рю
Был последним из выживших в битве на речке Во.
Он во сне голосил: "Горю!",
Но, проснувшись, не помнил практически ничего.
Он всю жизнь забывал войну,
Но шагал, как тогда по кровище и по говну,
А медальки его блесну
Где-то в мирном песке потерял Ибаного-внук.

Он пришёл к нам в вагон всклокоченный и седой, значит дело опять к зиме,
Значит в кодексе бусидо без перемен.

Самурай Одиного-Сё
Улыбается нервно, а в серых глазах Кабул.
Он уверен, что он спасён,
Остальные наивно считают, что он в гробу.
Подарить бы другому жизнь,
Но объятья мадонны напротив ему малы -
У неё за спиной мужик,
На руках неотрывно глядящий в окно малыш.

На щеке малыша зеркальное "унз-мит-готт" - отпечаток пряжки ремня,
Но никто не видит его, кроме меня.

Я шепчу малышу: "Мы стоим на той же обочине в той же позе. Если жизнь подвезёт нас, мы скажем спасибо, но будет поздно. Мы закрыты снаружи и заперты изнутри. Не смотри в окно, пожалуйста, не смотри! Если снять подвенечное платье снега, поля под ним будут голы. В деревянных глазницах перрона ищет поживу голубь. Самураи умерли, самураи были давно. Не смотри в окно, малыш, не смотри в окно! За стеной вагона всё такие же косы, всё те же грабли. Если ты откроешь окно, в него залетит журавлик со следами всякой радиоактивной херни. Ты же хочешь вырасти, ты же не хочешь так, как они?"

А малыш улыбается маме, и у мамы светлеет лик.
Что ему этот глупый дядька или этот смешной старик.
И что ему я, не знающий, как заходить в огонь,
И далёкие залпы "Града" качают его вагон.
Он ещё не знает, что правда бывает разных сортов,
Что однажды никто не спросит: готов или не готов?
Хочешь вернуться - выстрели, хочешь дожить - убей...

Малыш открывает окно. И пугается голубей.