эпиграмма

я счастья для тебя под свистом пуль не попрошу.
я перемою все твои гнилые кости
и с пеною у рта любому докажу,
что мне по силам улыбаться на помосте
с петлёй на шее в роли душегуба,
остановившего в тебе дыханье лета,
не изменив до самой крышки гроба
апофеозу состояния аффекта.
кричать, покуда голос позволяет,
что всё вокруг игра, и поменять бы режиссёра.
здесь каждый прихожанин подмечает 
твой угол за окошком гардероба.
к одним с улыбкой, а другим состроишь рожу
то "утра доброго", то ядовито проклянёшь
за то, что "петелькой" мы именуем капюшоны.
так тщетно к идеальности ползёшь.
и ты находишь тех, кто соглашается на бис
послушать о несчастье и души недугах
из монолога примы искренних актрис
о некрасивых лживых правдорубах.
ты смело ощущаешь маленькую власть.
ты позволяешь зазвенеть ручью своей гордыни.
цинизм, обман и переигранная страсть -
три свято верных спутника отныне.