Дача для поэта- Это... Продолжение III от 10. 10

Приятно так в зимний день вспонить о даче,
Увидеть, как бабочка рядом порхает,
И слушать по радио все передачи,
О как же душа моя там отдыхает!

Вот и тропка на соседней даче, хозяйка которой устроила себе, как у Ленина, шалаш , и сквозь ветви деревьев я вижу наш зелёного цвета домик.
     И  вдруг вспомнилось, а может быть я об этом уже рассказывал, как в первый приезд весенней порой увидел оставленнве плоскогубцы.
     А я ведь думал, что их стащил домовой. И конечно,  частенько, когда после трудов я отдыхал на гамаке, привязанном к стволам берез, в мою память приходили, словно видения из другой жизни, подробности сделанных мною научных открытий. О как я завидовал учёным, буквально возродившим из небытия следы жизни наших предков, живших на Новгородчине. Этой книгой о берестяных грамотах я зачитывался в начале 70-ых, даже не представля что летом 1985 года разошлю в десяти, а потом ещё в десяти свою рукопись "О науке с искусством, с истоков или путешествие на волнах памяти к островам творчества и самопознания. Десять этюдов в стиле ретро. Вот как она начиналась-
     Нас всегда тянет в места,  где жили и творили титаны, оставившие след в истории. Ведь так естественно стремление впитать запах истории, чтобы и в своём ремесле достичь своей вершины. А с высоты и видно дальше и можно учесть прежние ошибки. Некоторые ошибки стирает время, но, увы, порой оно «стирает» и того, кому эти ошибки приписывались. Вот и сейчас я не исключаю, что кому-нибудь мои этюды покажутся несерьёзными, не заслуживающими внимания и кто-то покинет стадион, который мы себе вначале вообразили и отложит этюды в сторону. Я же постараюсь для оставшихся сделать наше путешествие интересным, полных неожиданностей и находок, замысловатых сюжетных ходов.
     Как рыбы возвращаются на нерест в те реки и мелководья, где появились на свет, так и человека неосознанно влечёт в местность, где он родился, сделал первые в своей жизни шаги. И даже если окажется,  что на месте твоего двора воздвигли буровую, а потом стал он пустырём, память восстановит его до мельчайших деталей и на своих опьяняющих волнах доставит в волшебный мир детства. Чтобы понять, откуда берутся наши истоки, какие первые поступки или обстоятельства предопределили наш жизненный путь, неудачи или достижения. Поэтому и нет ничего удивительного в том, что получив за последние шесть-восемь лет весьма нетривиальные данные в своей науке, в микробиологии, преуспев в их осмыслении и описании, я вспоминаю, что ещё в школьные годы как бы тяготел к образному мышлению. Если же коснуться склонности к экспериментированию, то без юмора не обойтись, потому что хорошо помню свои первые «опыты»с Луной, которые я проводил в возрасте 3-4 лет, безуспешно пытаясь понять, почему это она трогается с места, стоит только побежать. Пройдёт много лет и в день солнечного затмения /х/…впрочем лучше продолжу развешивать по стенам ружья, чтобы в конце они неожиданно выстрелили (кто бы мог подумать, что произойдёт это на десятом году нового тысячелетия?!). Для этого придётся возвратиться в  сороковые годы, в дом по улице лейт. Шмидта 8, что напротив площади им. 26 бакинских комиссаров. В этом доме мы жили. Помнится, когда фашисты рвались к бакинской нефти, по тревоге спускались мы с четвёртого этажа в подъезд первого. Если случалось это ночью, меня с трудом отрывали от затенённого   окна, за которым по небу шарили, пересекаясь лучи прожекторов. А днём разрывы зенитных  снарядов на небе почему-то напоминали распускающиеся лепестки (такими мы их и рисовали) и потом мы с завистью смотрели на счастливчиков, которым удавалось найти на крыше осколок. Для нас, семилетних, война обернётся своим подлинным лицом чуть позже, когда до  нас дойдёт зловещий смысл известий- погиб, пропал без вести. А тогда, играя в войну, мы разрисовывали акварелью погоны, каким-то чудом ухитрялись,  чтобы наши игрушечные пулемёты строчили, как всамделишные. Где-то в сорок втором, мальчишкой, в штанах из материала чёрного цвета уронил я случайно в проём между маршами лестницы игрушечный самолёт Юры Авшарова (ружьё на стену) и теперь мне почему-то приятно вспомнить о трепке, которая досталась мне от его мамы. Много детских проказ было придумано тогда моим тёзкой, поднимавшимся к нам на площадку по знаменитой железной лестнице (ещё ружьё). И конечно, на всю жизнь запал в память роковой для меня день 6го июня, или июля 1946г., перечеркнувший мои мечты стать лётчиком. Уронив при игре с балкона чей-то мяч, стоивший по тем временам около 300 рублей, я побежал за ним, как в наваждении, не по ступенькам, а по выступам, что по ту сторону перил. Рассказывали потом, что какое-то время висел на одной руке и затем упал  с высоты метров 4-ёх на бетонную площадку. Придя в себя на мгновение, увидел, как мама несёт меня на руках к зданию скорой, что была тогда  за углом. Сотрясение мозга, перелом левой руки в двух местах, открытый и закрытый, в локте порвана вена общее заражение крови. Нужно было в 24 часа достать пенициллин и отец, тогда лётчик Азербайджанскогго Управления ГВФ, летит за ним в Москву. Забыл одну деталь- сообщил матери о случившемся Арик, впоследствии нейрохирург А. Лившиц, живший рядом с местом моего «полёта».
Была трудная операция, которую сделал опытный хирург проф. Гинзбург. Помнится, в первые дни я лишь на краткие мгновения  приходил в сознание, а всё остальное время видел окружающее в искажённом свете- в кадках с цветами мерещились вооружённые фашисты, не узнавал мать. Кости руки срослись неправильно- нужен был покой, а я метался в бреду и это обстоятельство, вероятно, впоследствии как-то отразилось на моём характере, если не сказать больше. Любопытный факт- при перевязках я мог видеть сквозь локоть- а иначе хирург не смог бы сшить порванную вену. И возможно тогда от одной фразы врача М. Рошаля во мне зародилось понятие о чувстве юмора. "Вы не в вене,- сказал я ему при переливании крови". "Да, мы в Париже"- был его ответ.
Не став лётчиком, я не смог  по-настоящему реализовать влечение к музыке. А с другой стороны, думаю, не случись падения, я не пришёл бы в науку, и на мою долю не выпало бы счастье первым обладать новым знанием, не пришёл бы на его основе к пяти изобретениям, содержащим, возможно,  элементы научного открытия. «Ваши данные о стимулировании процессов окисления фенольных соединений предварительным выращиванием микрофлоры на средах с другими соединениями, по мнению специалистов могут иметь определённое значение…»- напишет мне в сентябре 1976г. известный учёный-микробиолог академик Е.Н. Мишустин.

На снимке конца 60-ых я рассматриваю, используя каппилляры, подаренные мне в одной из лабораторий МГУ им. М. Ломоносова особенности поведения простейших организмов. Позже. поняв что они не имеют индикаторного значения, переключился на изучение жизни микробного мира.