Город

                1

Город выстроенный на костях строителей,
Колыбель инферно-революции
Стал блокадной епитимью жителям
За грехи февральской проституции.

За октябрьское мужеложество,
Вампирическое красноязычество
Получил он имя острожное –
Псевдоним площадного величества.

Город Жителей – Город Жительства –
Во святых своих Петрова апостольства
Стал таинственной Божией обителью
Покаянного одиночества.

Под крикливою внешностью времени,
За завесою спешащей обыденности,
Тонкой болью растущего семени
Прикровенной сердечной причинности

Сам Господь поднимает и пествует
И готовит к служению Царскому
Всех участников крестного шествия…
Для высот послушания братского,

Для таинственной встречи апостольской –
Иоанна с Петром единения.
Для ввержения гордого-плотского
В глубину огневого прозрения.

                2

Ночи прозрачной полёт невесом,
На Петербург опускается сон.
Крылья расправлены – тихий призыв,
Словно сердечного ветра порыв…

Линии улиц – болезненность лиц:
Зрение боли и белых страниц –
Писем открытых, слетевших с руки
В медленный холод великой реки.

Что не дописано – плачет, зовёт…
Слышится – треснул заплаканный лёд…
Май над рекою, над Городом свет
Вдаль не ушедших лазоревых лет…

В сжатии улиц, в скрещеньи немом
Церкви ковчежец лежит за углом.
Ночь. Тишина. Огонёк в алтаре.
Слово Молчания. Тьма в серебре.
Пенья не слышно. И ночь глубока.
Тих на престоле полёт огонька.

                3

Для тех, кто жив для Церкви правой,
Во тьме Европы гробовой…,
Воздвигнут Город тайной славы –
Преддверие Руси Святой.

Он – «промежуточное слово»
Для всех способных сердцем жить,
Кого касание святого
На грани может зацепить.

Россия – Церковь Иоанна,
И не подвижется Она,
В гонениях пребудет странна,
Пречистой слёзная страна.

Она – подножие Голгофы.
А Запад – торжище кутил –
Тысячелетней катастрофы
Кромешный сумрак поглотил.

Осколочки Петровой Церкви
Возьмёт к себе Святая Русь.
При питерском дожде и ветре
Толкнётся сердце: я вернусь!