Волки

Она не расскажет тебе ни о чём, Охотник.
Тем более - правду. Тем более, что в архивах
уже показаний хранится томов с десяток,
и все, как один, говорят о крутой расправе
над пойманным Волком, которым детей пугают
и нынче ещё в этих сёлах, чтоб крепче спали:
не с краю кровати, а дальше, как подобает,
чтоб кушали кашу и слушались лучше старших.

Кто знает, где правда? Кто будет сверять мотивы
прогулок по лесу с корзиной и прочей драмы,
кто воду мутить начнет, если всё осело
на дно человеческих мыслей, сюжетов, сказок?
Как новый назначенный следователь в глубинку,
как сыщик, копаясь в архивах погасшей мысли -
а ну-ка, по свежим глазам набросай варианты,
есть сказки без срока давности и канонов.

Вот первый вариант, к примеру: опушка леса,
наивный ребенок с корзинкой, скакалка, мячик -
прыг-скок по дорожке, и песенка наудачу,
об Африке, о бегемотах, о хитрых лисах,
о всяком неведомом, - вдруг посреди тропинки:
“Ну здравствуй, мой Колобочек, какая встреча,
куда это мы торопимся так активно?
Какая прелестная девочка, просто пышка,
вот так бы и съел, ну чего ты как неродная”.

Второй, современнее некуда, из вариантов,
по сути - одна бесконечная гиперссылка:
на велике катит, ну глянь ты - лисёнок лисёнком -
колечки в ушах и плеер с хитом “Альфавилля”.
Свидание с Волком - лишь только предлог раскрыться,
лишь мантра телесная для постиженья дзена,
и нет ни тропинки, ни леса, ни пса Фенрира,
а только одна Пустота и даосский Чапаев.

И вот ещё, третий, почувствуй себя гурманом,
вгрызаясь в страницы потрёпанных томиков Гессе:
забрёл из степи в лихолесье, да там и остался,
в далёких краях не оставив ни милый домик,
ни прошлую жизнь, ни козлят семерых по лавкам.
“От мамы ушла и от папы? Вот это новость,
конечно, дитя, от меня уйдешь и подавно,
я сам проворачивал, помнится, этот фокус
не раз и не два, разбросав себя по дорогам.
Повоем на эту луну, посмеемся вместе,
ты тоже, Гермина, способна ножом под сердце,
когда-нибудь после, в фигурках с другим раскладом,
а твой пирожок не буду: мучное - вредно”.

А что там в реальности, ты никому не скажешь,
наивная девочка древних людских преданий:
к чему тебе лишние обыски и вопросы,
к чему подозрения всякие и облавы,
ведь ты - лишь случайная жертва, живой свидетель,
ведь ты - лишь ребенок, невинный в своём упорстве
добраться до бабушки, пусть и с пустой корзиной,
скормив пирожки по дороге всем встречным монстрам.

...у бабушки уши большие, клыки и когти,
у бабушки по сусекам найдешь такого,
что лучше иному не лезть, что ни триллер, то Триер,
и новое тесто в кадушке уже подходит,
чтоб всем поперечным и встречным давать на откуп,
а Шарль - хоть писал, только главного и не понял,
что не было в доме чужих, ну ведь так, ей-богу.

Зачем тебе, внученька, эти большие зубы?
Зачем тебе, милая, нюх на чужих и хитрых?
Зачем пирожки в корзинке несёшь, и песни,
и ушки мохнатые прячешь под красной банданой? -
давай повтори, как учила тебя бабуля,
а ну как среди людей про себя забыла.

С волками жить - это выть по ночам, но вольно,
от жизни собачьей, дикой, больной, опасной,
она и не помнит, бывало ль наоборот...
Кричит так испуганно-искренне “Волки, волки!”
за линию красных флажков пробирается в красном.
Они не узнают, кто-кто в Теремочке живет.