Паромщик...

Быль.
… надежду дарит на заре паромщик людям!

  В то знойное лето природа донского края была бесцветной и жалкой: реденькие перелески встречали пожухлыми травами, высохшими деревьями, похожими на уродливые сказочные чудовища.
  Потревоженные жаворонки летели из под ног, долго висели
над землей и снова прятались в раскаленную степь. Повсюду
звенели кузнечики и чайки словно белые лоскутики сновали над крутым берегом Дона. Мимо пристани кочевали длинные связки плотов и у берега в головокружительных вихрях воды громко плескались хуторские мальчишки.
  Старенький буксир тянул груженный паром, на котором плотно стояли старый «Козлик» здешнего ветеринара, грузовик, навьюченный душистым сеном и подвода с арбузами.
  Едва пассажиры ступили на палубу, как прохлада воды быстро
остудила их разгоряченные тела. Другие, не найдя убежища от солнца, коротали время, подставив ему свои плечи и стриженые головы.
Молодки с ребятишками, спрятавшись в тени машин, вытянув ноги из под пышных юбок, громко гутарили, лузгая  семечки.
  Из сторожки паромщика доносились веселые голоса:- "Семакой, Захарыч, семакой бей!" Листы карт звонко шлепали по деревянной глади скамейки, отполированной задницами за многие годы.
  Неожиданно "колокол" на мачте захрипел и девичий голос нетерпеливо объявил:- "Восьмой", "Восьмой" - ответьте "Десятому" Захарыыыыч, ты что оглох!"
Сухой, загорелый старик в помятом картузе и полинявшей рубахе, бросив веер карт, переступил через чьи-то ноги и недовольно потянулся к рации.
Паром ткнулся в пристань и буксир начал заводить концы. От резкого удара верхний ряд арбузов, как мячики посыпались вниз. В одно мгновенье течение подхватило арбузы и мальцы с радостными воплями бросились за добычей.
  Пассажиры высыпали из сторожки и по команде паромщика навалились на борта, но колеса надежно засели между деревянными лагами пола. Буксир, закончив маневры, виновато притих.
  Опять захрипела рация. После долгих переговоров Захарыч выпросил помощь в соседнем «Коммунаре». Присев от усталости, старик зачерпнул почерневшей от чая кружкой, теплую воду, ловко вскрыл консервы с какой-то рыбешкой, рванул уголок черняшки и принялся молча жевать, воспользовавшись неожиданной заминкой.
  Пока ждали помощь, собравшийся на берегу народ, в ожидании посадки, начал беспокоиться и ругать паромщика. А он уже в глубине души жалел, этих истомленных жарой людей.
  Старый казак на исходе жизни, казалось, нашел отдушину в этой нехитрой обязанности паромщика. В самую горячую пору днем и ночью по реке перевозили зерно нового урожая, свозили овощи, перебрасывали с полей уборочную технику.   
  От того Захарыч по несколько дней не бывал на хуторе. Его старая грузная казачка, частенько приносила ему на берег узелок с харчами. В короткие перерывы жена пересказывала последние станичные новости и незаметно уходила вдоль берега Дона. И хотя солнце сушило его костлявое тело, а бабка не успевала стирать и штопать последние штаны, старик радовался каждой минуте, каждому деньку, которые ему дарила жизнь.
  Едва стрела крана освободила из плена застрявшую арбу, народ оживился. Паромщик вернулся к погрузке, журя озорную ребятню, мешавшуюся под ногами. Мальчишки все лето с утра до вечера проводили на реке, шумно болтаясь в воде, словно выброшенные за борт концы. Глядя на вихрастую, загорелую с облупленными носами ребятню, пассажиры жалеючи делились с ними сладкими шанежками и парным молоком.
  Закончив погрузку, Захарыч с грустью кинул взгляд на крутой изгиб Дона, где прошла вся его нелегкая и нелепая молодость. И только обрывки песни с проходящего мимо пассажирского парохода, прервали невеселые мысли...

«Разлук так много на земле и разных судеб.
Надежду дарит на заре паромщик людям…
То берег левый нужен им,то берег правый…»

Старик вздохнул, выбросил в воду окурок и зашагал по шаткому трапу. Снова затараторил буксир, за бортом закипела вода, и свежий ветерок запузырил рубаху, а  паром уже резал донскую воду, медленно прощаясь с берегом...
  Через несколько лет, случилось мне опять бывать в этих краях. Вихрастый, белобрысый малец в старом дедовом картузе хозяйничал на переправе, по-стариковски вздыхая, укладывал в кольца мокрый фал. "Помер Захарыч в позапрошлом году, аккурат в это время, прямо на реке. Старики гутарили сердце зноя не выдержало – уж больно стар был!"
  Я отыскал взглядом излучину Дона, куда смотрел паромщик... там, за поворотом реки скрылась жизнь старого казака.

пос. Иловля, река Дон.