Насилие как закон, молча признанный всем

Насилие как закон, молча признанный всем

   В этих условиях обвинения направлены на людей, а общество, которое и должно было бы урегулировать взаимоотношения между людьми, совсем выпало. Сегодня не работает даже конституция. И государство, в корне подчиненное индивидуальным механизмам работы, уже не способно контролировать общественные процессы, и здесь все пущено в самотек.

   А теперь кратко рассмотрим одну версию. Общественная форма труда распадается на индивидуальную деятельность миллионов людей, в результате чего общественные производительные силы разложились, расщепившись, а люди рассеялись, и каждый стал  жить для самого себя. Вместе с ними распались и общественные цели и идеалы, ранее двигавшие жизнью, и сложились примитивные представления об «обогащении каждого», - представления, которые могут возникнуть только у разрозненных людей, но, в отличие от средневековья, свободных.

   В этом суть того, что каждый стремится к своему собственному благу. И здесь сталкиваются люди, воюют друг с другом люди, судятся люди. И как государство должно контролировать этих людей, если и государство находится на почве этих отношений и в руках этих людей.  Социализм этих людей хотел объединить и сделать их коллективистами. Но оно  оказалось просто отрицанием общества, формировавшего человека с материальной ориентацией и тем сложившего его просто как потребителя. А потребители разъединились. Капитализм впервые объединил людей, разрозненных в средних веках, и сплотил их в классы, формировал классовое сознание и создал общественные идеалы. Теперь в обществе все обратно рассеялись. Отсюда и вывод. Насилие носит исключительно индивидуальный характер. И как таковое оно нерегулируемо. А потому оно признается молча, как нечто само собой разумеющееся.
    В этом смысле не какие-то классы, социальные группы, а все люди, каждый отдельный человек вовлечен в историю. Это значит, что общество впервые зависит от самоосуществления индивидов, от их самореализации. И эта «самореализация», по иронии судьбы, должна созреть и стать принципом развития и образовать основу общества именно в этих беспорядочных отношениях как их упорядочение не государством, а усилиями людей только в результате их сознательного объединения. И людям для этого нужно человеческое сознание, а не вещное. И мы меньше всего думаем именно об этом, озабоченные материальным обеспечением каждого, будто это возможно на современных денежном основании, т. е. на отношениях разобщенности. Если, при этом, владелец денег, создавший эту ситуацию, свертывает мир, то это говорит о его историческом призвании, а не о тех свойствах, которые присущи людям и их сознанию. Ведь не случайно рыночное общество каждого предоставило себе и своим возможностям, а государство отстранилось от людей и само выживает на налоговом обложении, «обслуживая» своих граждан по рыночным законам. Эта обстановка формирует саморазвивающихся индивидов, способных жить в будущем человеческом обществе, а теперь – бессознательно все разрушающих, стремясь к своему собственному благу. 

   Это объективное положение и порождает безразличие общества к людям, а отчуждение людей друг от друга, которое углубляется, не может не породить равнодушие между людьми. 
   По существу, это есть общество свободных и изолированных людей, связанных друг с другом только денежными отношениями. И в этом не трудно убедится, если представить себе, что для современного человека все меньше значения имеют даже кровнородственные связи, не говоря о каких-либо других человеческих отношениях. Если убрать деньги, то мы получим общество свободных людей, между которыми, так или иначе, с необходимостью будут складываться человеческие отношения, а так же будут крепнуть и родственные. Единение людей в свою очередь породит единое общественное сознание. Сегодня же эти люди, озабоченные собой, в условиях выживания не обладают общественным сознанием. «Рыночная экономика» все организовала так, что общественное окружение стало враждебным, и каждый стремится отгородиться от других, окружает себя охраной, заборами. У изолированных людей сознание развивается не только на основе отчуждения, но и самоотчуждения. Они выходят из общества, и в сознании отрицают не только общество, но и самого себя как продукта этого общества.  Это и самоотрицание человека, и его самоуничтожение. Не случайно наша жизнь сегодня полностью мистифицирована, и массовое сознание начинает верить потустороннему миру и существованию духов.

   Мы просто оказались во власти еще неразвитого индивидуального сознания – произвола, насилия, ото всюду вызывающие ропот и отчаянные вопли. Отсюда и тот факт, что распавшееся общественное сознание находит опору на индивидуальном сознании. Пока нет общественного объединения людей, нет и общественного сознания, а, следовательно, и общественного порядка. А на почве индивидуального сознания и бессмысленного принципа «обогащения каждого» мы действительно идем к катастрофе.

   Это и значит, что, объединив людей, необходимо на новой основе вернуться к общественной точке зрения, которая уже основывается не на эксплуатации людей, а на развитии каждого отдельного человека. И человек, люди, которые выходят из пропасти, увидят новый мир. Капитализм уже превратился во мрак, капитализм уже превратился в бездонную пропасть. И это факт гораздо белее реальный, чем распад социализма. И здесь нужно выходить из пропасти.
   
    Поэтому удивляться не надо, если общественная идеология нас только «обманывает», пытаясь все представлять «в прекрасном свете». Она отражает лишь благополучие обеспеченных граждан, мнение которых представляются общественными, будто не все люди находятся во мраке. Теперешнее беспорядочное состояние просто невозможно упорядочить, а раз так, то им не остается ничего, как только «приукрашивать» жизнь, изображая ее с позиции должного. Я об этом много размышлял и убедился, что иначе она не может обстоять, пока люди не осознали обстановку. Сегодня наше сознание организовано таким образом, что случись, не дай бог, всеобщая катастрофа, мы ее будем воспринимать как спасения. Таково наше перевернутое сознание. И оно полностью соответствует перевернутой общественным поворотом жизни. И это есть просто родившееся сознание, сознание индивида, еще не осознающее себя. И именно поэтому есть основание полагать, что нашему обществу нужно только сознание, соответствующее новой эпохе и ее устремлениям.

   Полагать, что индивидуальное сознание, отрицающее общественное, то есть бессознательно выходящее из старого общества, можно увековечить, значит считать, что человек смирится с беспорядком, несущим ему медленную смерть. Здесь, как в естественном дарвиновском отборе, выживают только сильные. Попросту говоря, это положение означает, что общественное, в связи с определенной необходимостью, приносится в жертву стремлениям людей. И наша ошибка состоит в том, что мы это чисто временное положение воспринимаем как вечное, а насилия отдельных людей – законом.