Мистерия-ух!

Вчера я сильно перебрал, потому, вероятно, мне и приснился этот странный сон. Будто иду я берегом незнакомого озера и вижу шалаш - эдакую хижину дяди Тома: костерок дымит, чайник парком попыхивает... А чуть поодаль, на пеньке, сидит человек в матерчатой кепке и,
 окуная перо в чернильницу с молоком, что-то быстро записывает в блокнотик. "Бродяга-турист,
 думаю, или поэт-отшельник устроился." Кому ещё быть в этой глухомани? И тут замечаю неоновую вывеску на двери шалашика: "Ульянов-Ленин", а ниже приписка нервным почерком: "Уважаемые товарищи ходоки! Гвозди закончились! Прошу не тревожить по пустякам!"
          Размышляю во сне: "Неуж-то на конспиративное жилище Ильича набрёл, а тот, в кепке, и есть вождь мирового пролетариата?" Мне сразу стало как-то не по-летнему зябко.Во влип! Вдруг из кустов выходит ещё один - высокий худой малый с берданкой, и говорит с польским акцентом, как бы извиняясь:
         - Ильич, до самой Финляндии дошкондыбал и ни одного зайчишки не подстрелил! Попрятались... Вот контры! Чего хавать-то будем? Последний пакет чипсов вчера съели...
          Не отрываясь от письма, Ленин мельком взглянул на обросшего рыжей щетиной человека и сокрушенно вздохнул:
         -Лоханулись вы, Феликс Эдмундович, конкретно лоханулись. Но не огорчайтесь - на ваш век и зайцев, и куропаток, и более крупной дичи хватит!
          Главный чекист недвусмысленно кашлянул.
        - Может это... остограмишь с устатку, Ильич?
          Ленин замахал руками:
        - Ни в коем разе! Чай, чай и ещё раз чай! Революции нужно делать с трезвой головой. Зарубите это себе на носу!
          Вдруг Феликс резко присел и приложил палец к губам: "Тш-ш-ш! За нами наблюдают!"
 Я понял, что ПредВЧК меня "вычислил", и потому прятаться уже не имело смысла. Подумал: "Сам я из пролетариев, анкета чистая, да и терять мне, собственно, нечего кроме моей цепи, "золотой" правда, купленной вчера у цыган..." Короче, нарисовался!
        -Здравствуйте, дорогие вожди! - Говорю.
        -Здравствуй, - отвечают - товарищ! И подают руки. И я чувствую их горячие революционные пожатия. Преодолев смущение, обращаюсь к Ленину с заученными ещё в пятом классе словами:
        -Ленин и теперь живее всех живых - наша сила, знанье и оружие!"
 Вождь поморщился, как от зубной боли:
        - Оставьте, батенька! Этот пароль давно устарел. Вы наш новый связной?
        - Э, в общем, да. - Замялся я.
        - И с кем же, позвольте вас спросить, вы хотите нас связать?
        - С будущим! По-пионерски выпалил я.
 Владимир Ильич зашёлся в нервическом смехе:
        - Эдмундович, куда только смотрит твоя чрезвычайка? Помнишь, третьего дня приходил товарищ из прошлого, обещал дюжину дубин поставить для революционных крестьян Курской губернии. Где он? Канул ведь, проходимец! А неделю тому спец из будущего пообещал из моей
 старенькой вертушки сделать выход в Интернет. И что в итоге? Я даже со Смольным теперь связаться не могу. А ты ему, Феликс, последние керенки из страхового фонда революции вытряс. И как нам теперь с разрухой бороться? Опять у немецкого пролетариата брать взаймы? Грустно... Сплошное кидалово вокруг! А тут ещё один из будущего явился... И ко мне:
         - А ты не врёшь?
         - Не вру, товарищ Ленин! - Рявкнул я и вскинул руку в пионерском салюте.
         - Хорошо, хорошо, верю! Только не ори так громко, а то...
         Из лесу доносился подозрительный рык и хруст веток. Спрашиваю шёпотом:
         - А кто там, в кустах, шебуршит?
         - Не обращайте внимания. Это наш Лев. Вот, всё пробую приручить - никак! не поддаётся, зверюга, дрессировке. Говорит, нечего меня учить, сам, мол, с усами...
         Ленин с досадой хлопнул ладонями по ляжкам, а я боязливо попятился к шалашу.
        - Так он говорящий?
        - Ещё как говорящий! Такую ахинею несёт... У нас с ним полный раздрай по некоторым вопросам революционного переустройства страны. Не по пути ему, видите ли, с нами... Обиделся! Отдельный шалаш себе сооружает.
        И Ленин зычно крикнул:
        - Оставьте, наконец, вашу халабуду, выходите! У нас тут очередной гость из будущего. Натуральный! Вы ведь хотите заглянуть в прекрасное далёко?
        Из кустов вышел Лев Троцкий с каменным топором и китайской ножовкой.
        - Присаживайтесь, дражайший! - Пригласил вождь.
        Троцкий открыл рот...
        - Ни слова, ни слова, товарищ Троцкий! Я уже по горло насытился вашими речами. Сегодня буду говорить я; думаю, вам всем будет интересно.
        Заложив одну руку за спину, а другой крепко сжав свою кепку, он ходил взад-вперёд по поляне и говорил, говорил...А когда угомонился, достал из кармана старенькую "Мотороллу",потряс, пощелкал по ней пальцем...
        -Чёрт знает что! Никак не могу дозвониться Надюше. Звоню ей, а отвечает Машка Коллонтай. Феликс, завтра же разгони весь Наркомат связи. Всех... К чертям собачьим!
        И снова ко мне:
        - Милейший, одолжите ваш сотик!
        Отказать вождю я не посмел.
        - Алло, коммутатор? Соедините меня с Надеждой Константиновной. Что? Как недоступна?!
 Ильич чуть не шандарахнул мой "Сони Эриксон" о дубовый пенёк. Выругался:
        - Крыса бумажная! "Недоступна"... Всё девочку из себя корчит!
        Кажется, я вконец обнаглел:
        - Владимир Ильич, ведь ваше место э... как бы не обидеть вас... Словом, ваше место в мавзолее, у кремлёвской стены... Здесь-то как очутились?
        Ленин дожевал травинку и озорно, по мальчишески воскликнул:
        - Знаете, молодой человек, а здесь уютнее: рыбалка, ягодки-грибки... Вы думаете, революции делаются в грязных солдатских окопах? И напрасно так думаете! Самые смелые мысли, самые лучшие идеи созревают именно тут - на природе- матушке, за стаканом доброго самог... пардон! за кружкой хорошего чая. Так-то вот!
        По-моему я проявил верх дерзости, сказав:
        - Простите, но вас уже восемь десятков лет нет в списках живых. Как же...
        Ильич отреагировал мгновенно:
        - А как насчёт "живее всех живых", а? Сами ведь цитировали Маяковского.
        - Ну, не в буквальном же смысле... - Пытался выкрутиться я.
        -В буквальном! в самом наибуквальнейшем! - Резко сказал вождь и так стиснул свою кепку, что та, как показалось мне, жалобно пискнула в жестком кулачке Ильича. и продожал запальчиво:
        - Кстати, о мавзолее. Я что, просил их об этом? Требовал, кулаком по столу стучал? Сделали из меня куклу, запихнули в тёмный подвал под стёклышко людям на посмешище... Прохиндеи! Я кто, фараон? Тьфу, чёрт, прости меня, Господи!
        Вы меня удивляете, Владимир Ильич, - сказал я, - материалист, а сами... Прощения у Господа просите вот.
        Кепка вождя с тихим поскрипыванием медленно обретала форму.
        - "Материалист"... М-да! Был таковым.
        - Что ж, выходит, обратились?
        Ленин задумчиво глядел поверх острых верхушек пышных карельских елей в одному ему известную даль.
        - О. многое переоценил я за это время. И понял - Он есть! Там... Вождь взглядом показал на небо. Вдруг спохватился:
        - Что это мы всё обо мне да обо мне. В конце концов революцию делал не один  я.
 Мы вот тут с Эдмундовичем топчемся вокруг шалаша и не знаем толком, что в стране происходит. Делегировал его в Питер, да что толку. Говорит, не пойму, какая власть нынче.
 Флаг трёхцветный... Ну, красные с белыми перемешались - это ещё можно понять. Но,как там голубые оказались? И вообше, говорит, в Союзе полная анархия.
        - Но Союза давно нет,- говорю, - его благополучно развалили.
        - Как развалили... Кто развалил? -Взвился Ильич. И к Дзержинскому:
        - Феликс, я ведь слёзно просил тебя заменить подпорки, а ты... Подкрасил и только.
 А ещё железным себя позиционируешь... Ну, да ладно, Бог с ним, с Союзом. Россия-то как, стоит ещё?
        Я и поведал ему "что" и "как". Ильич слушал, хмурился, а потом взорвался:
       - Какая на хрен, перестройка, какой переворот? Кто приказал перевернуть? Какой к бесу кризис... Кризис начинается в головах!
       Видно, у вождя была неплохая библиотека в мире ином и время, чтобы штудировать не только основоположников, но и Булгакова почитать.
       - Но, позвольте, - наседал я, - разве не вы явились инициатором Октябрьского переворот семьнадцатом?
       - Переворот и революция, отнюдь не одно и то же! - Парировал Ильич. - Перевернуть можно жещину на спину, но не страну, молодой человек. К тому же у меня были на то весьма и весьма серьёзные причины. Во-первых,как вы знаете, верхи уже не могли, а низы... Простите, заговорился; всё наоборот было. А во-вторых, милейший, грохнули моего братуху Сашку. Как бы вы поступили на моём месте?..
       - Ну, наверное... - Замялся я.
       - То-то же! - Не дал договорить Ленин.
       - Да, но сколько кровушки пролито во имя счастья народного... - без особых иллюзий пытался я аппонировать вождю, тем более, что он тут же пресек мой холостой хлопок куда более мощным залпом:
       - Вам известен метод организации бескровных революций и гражданских войн? Так будьте любезны, поделитесь! Выслушаем, с радостью используем. Еще не сломлен хребет мирового империализма.
       - Да, - вздохнул я, - паны дерутся а у холопов чубы трещат...
       - Вот это в самую точку! - Оживился Ильич. - В самый центр угодил! Впрочем, это не про нас. Не заговаривайся, парень. А не то...
       Потом примирительно похлопал меня по плечу:
       - Ладно, не обижайся. Рассказывай дальше, что там в мире деется. Как нынешняя бюрократия, буйствует?
       - Буйствует. - Вздохнул я.
       - Коррупция, воровство?
       - И это есть. - Вздохнул я вновь.
       - Ай-яй-яй! Плохи дела, батенька.
       - Куда уж хуже, - совсем опустил я голову.
       После короткой паузы Ленин спросил:
       - А что нынче читают в мире?
       - Капитал. - Отвечаю.
       Собеседник удовлетворенно потер руки:
       - Я так и знал! Дошло-таки! Вкусили прелестей первоначального накопления. Ишь, плановая экономика им не по нутру! Вот и планируют в пропасть. Рыночники долбаные!
       Рассказал я защитнику о сирых и обездоленных и об адронном коллайдере, и о священнике-педофиле, и о Содружестве Независимых Государств... Рассказал, что с братьями-славянами у нас нелады. Отгородились, мол.
       Ильич вконец осерчал:
       - Пиши, Феликс: Заключить с товарищем Лукашенко Брестский мир, определить Москве статус государства и отдать, наконец, японцам это чертовы Курилы - жалко глядеть, как они толпятся вокруг Фудзиямы. Пусть курят! Да, и собрать все золото Сочинской олимпиады. Точка. Записал? Немедля отправь нарочным на самый верх! Какой нафиг, эсэмэской? Доставить лично!
       Ленин явно устал, и потому обратился ко мне:
       - Помоги, товарищ дойти до шалаша. Умаялся за день... Революция - не хухры-мухры! Жертв требует, сволочь!
       - Владимир Ильич, - говорю, - я подозреваю, что все происходящее с нами возле этого шалаша, ни что иное, как сон, плод, так сказать, моей неуемной фантазии.
       - Странно, странно, - задумался вождь, - Одно время и мне казалось... А знаете что, ущипните меня, голубчик. Чтоб сомненья рассеять. Вот так! Ага! Теперь вот здесь... Прекрасно! Покрепче, не стесняйтесь. Ой, больно! А вы говорите "сон". Ой-ёй!.. Еще разик!

         ...И тут я получаю увесистую оплеуху, а следом еще одну. Кричу:
       - Вы зачем деретесь, Владимир Ильич? Сами же напросились ущипнуть вас...
       А Ленин голосом моей жены:
       - Еще раз ущипнешь, скотина, будешь спать на балконе с Шариком!
       Говорю очумело:
       - Зин, это ты? А где Ленин?...
       - В Горках! Пить надо меньше, идиот!
       И отворачивается к стене.


       ЯКУТИЯ. НЕРЮНГРИ. 2009 ГОД