Разговор с отцом

Мне не хватает моего отца.

Мне не хватает его сильного плеча.

Мне не хватает его бескорыстной помощи.

Мне не хватает его молчаливого сопереживания и стремления сделать мою жизнь легче, удобнее и комфортнее.

Мое детство и юность с каждым годом становятся ярче и ближе мне. Осознание приходит с горечью утраты — отрезвляющий глоток реальных событий.

Прозрение приходит поздно, ты был прав! И пусть будет так, на бумаге я договорю, доскажу тебе, что не смогла сказать за годы, прожитые рядом.

….

Мне не хватает твоего ворчания. Мне не хватает твоих укоров. Мне не хватает твоего угрюмого взгляда. Мне не хватает твоей тайной гордости за меня. Мне не хватает твоего сожаления о моих неудачах. Мне не хватает твоего кажущегося равнодушия и бесконечной бескорыстной, абсолютно необъяснимой отцовской любви к своей любимице, красавице, золотцу, умнице, упрямице, гениальной дочечке, глупой неудачнице и здоровой дылде... всеобъемлюще, безбрежно, безгрешно любимой..., страстно охраняемой от неудач, сердцем болеющему за провалы, гордящемуся минимальным успехам, старающемуся оградить, охранить, уберечь, поднять, пожалеть...

Мне не хватает тебя — страстно желающему, чтобы я бесконечно долго оставалась тем наивным белоголовым ангелочком с синими глазами, в которых отражается доверчивая наивная незапятнанная детская душа, готовая прощать любые поступки и видящая в тебе бога!

Я люблю тебя, папа!

Что это было? Когда в моих глазах отражалась твоя седина, морщины и еще крепкие руки, шрам на подбородке и беззащитные глаза за очками? Что ты не успел мне сказать? На что у нас с тобой не хватило времени за ссорами и обидами? Что ты думал бессонными ночами? О чем болело твое сердце? Что за ответственность до последней минуты сжимала твою усталую голову?

Что видел ты, глядя на меня — на себя — в женском облике? Что у нас на двоих одни глаза, одно лицо и один характер?

Кто же знал, что именно сейчас, спустя годы, мне стало отчаянно тебя не хватать. И некому сказать слова любви. И некому поведать о своих горестях и радостях.

Меня раздражали твои придирки, критика и замечания. Я не могла тогда понять, что ты всей душой желаешь мне добра. И так, только так — ворча и видя недостатки — ты можешь мне передать свой опыт, свое переживание и помогаешь избежать ошибок.

А я психовала, что не могу быть сразу и женой Рокфеллера и работать министром, быть домохозяйкой и высокооплачиваемым работником, быть примерной матерью и послушной любящей дочерью — я не могла выполнить все твои пожелания и мечты сразу. И это бесило меня! Я лезла из кожи вон, чтобы быть лучшей, но для тебя это было не так. Ты видел изъян, а я отравляла свое существование о недостижимом эталоне, которым я хотела стать в твоих глазах.

Психологи могут поздравить друг друга и Зигмунда Фрейда...

Да, ты для меня эталон мужского обаяния и силы. Ты первый мужчина, который показал мне, что такое мужество, смелость, защита, пытливость ума, умение работать руками, лечить, знать обо всем на свете и умение улучшать жизнь.
Сейчас мне не перед кем выпендриваться самостоятельностью, бравировать достижениями и похожей на тебя красотой. И сейчас, именно сейчас мне нужна твоя мужская рука, твое твердое надежное плечо и твое слово.

Я любила и люблю тебя любого, просто что ты мой отец!

Ты был настолько хорош, настолько безукоризненен в моих детских глазах, что до сих пор ни один мужчина не может сравниться с тобой. И возможно, мое упрямство — твое упрямство — чувство собственничества и юношеского максимализма — низвергли моего детского бога в бездну неверия и антагонизма на долгие годы так, что я забыла об том чувстве максимального доверия, блаженства и счастья, когда едешь на шее своего всемогущего отца.

И даже, став взрослой, я до последнего дня твоего не понимала, что ты по-прежнему
склоняешь свою седую голову передо мной, чтобы я так же с распростертыми объятиями бежала к тебе со смехом навстречу, и ты на лету мог посадить меня на свою шею и взять на себя часть моих недетских забот.

И ты старался увидеть в моих глазах — точно таких, как у тебя — цвета северного неба — чувство благодарности, прощения и любви!

Прости меня, отец!

Я помню, как ты болел, как ты разрушал себя, думая, что мешаешь мне жить и видя ненависть в моих глазах. Что могли сказать мы друг другу, ослепленные непониманием и гордыней, старыми обидами и нежеланием слышать друг друга.

Я помню твой безучастный взгляд и тщетные попытки быть нужным мне, напомнить мне о добре и помощи, что ты делал для меня. Ты звал и ждал, ждал молча, гневливо, болея, ужасаясь старости, болезням и слабости. А я не шла... Я помнила боль, обиды, разочарование...

И только там — у черты — забыв о прошлом и видя твое новое будущее — я провела и отпустила тебя с миром. Я видела твою растерянность, слабость и неверие. И это новое знание закрыло от меня горе земной жизни и позволило соприкоснуться с твоей душой так, как это было в детстве.

Я разрешила тебе удивляться, а самой знать. Я была мудра, а ты робок и беззащитен. Там — у черты — я отпустила тебя в новую жизнь с надеждой увидеться снова!

До встречи, отец! Твоя бесконечно преданная дочь!

© Copyright: Татьяна Сибирская, 2014