Ганс и Катрина

В закате догорели корабли.
На небе цыган-месяц вздул угли.
Песчанной струйкой жизнь листает время.
Смотритель маяка, седой старик,
Табак засыпав, трубку раскурил,
Кресалом резко чиркая об кремень.

Смотритель Ганс- ему без года век.
Огонь в глазах давным давно поблек.
Воспоминания смешались воедино,
Но сердце его в тысячу свечей
Забыть не позволяет синь очей
Красавицы по имени Катрина.

Он был беспечен, одиозен, юн-
Любовь не волновала сердца струн,
И паруса вздымал попутный ветер.
Смотрели с восхищеньем моряки,
Когда он воле шторма вопреки
Сходил на берег безмятежно светел.

В один из дней он повстречал её,
И чувства, что со святостью берёг,
Накрыли их волною в девять баллов.
По замыслу небесного Творца
В тот миг познали юные сердца
Любовь, какой вселенная не знала.

Задолго до рассвета он вставал,
Карабкался на пик отвесных скал,
Чтобы нарвать букетик эдельвейсов
Для милой, крепко спящей в этот час,
И, если бы огонь любви угас,
Им порознь в жизни не нашлось бы места.

Она, придя на пирс, смотрела в даль,
Стараясь очертанье корабля
Увидеть. Сердце радостно стучало,
Искрились счастьем синие глаза,
Когда на горизонте паруса
Средь облаков она вдруг замечала.

И всем вокруг казалось: их союз-
Пример воистину нетленных чувств,
Налюбоваться не могли их счастьем,
Но тучи омрачили небосклон-
Так вышло, что великий Посейдон
К Катрине воспылал безмерной страстью.

И как-то раз, когда она ждала
Любимого на пирсе, поднялась
Гигантская волна и подхватила
Красавицу Катрину, и вода
Её в пучине скрыла навсегда-
Так разлучил зловещий Рок любимых.

Убитый горем Ганс день изо дня
Жизнь в поиске любимой разменял,
Избороздил моря и океаны,
Узнав от говорливых птиц о том,
Что милую похитил Посейдон,
Искал его в штормах и ураганах.

Он жаждал встречи с вором, но, увы,
Никто ещё с богами из земных
Спор не решал кровавою дуэлью.
Сбиваясь в годы, пролетали дни,
И вот настал тот неизбежный миг-
Запорошило волосы метелью.

Фрегат его надежды сел на риф,
И нежное сияние зари
Не радовало старческого взгляда.
Лишь боль потери на исходе дней
Душою ощущалась всё острей.
Жизнь без любимой стала Гансу в тяжесть.

Он продал дом, корабль и раздал
Всё, до гроша, портовым беднякам,
Оставил город, выйдя незаметно.
Ему приютом стал скалистый мыс,
Где великан-маяк, пронзая высь,
Во мраке ночи мореходам светит.

Трагедию сокрыла толща лет,
Но каждый раз он, зажигая свет
На маяке, с тоской глядит на волны
И, разделяя с Гансом грусть-печаль,
Давно забытый суетой причал
Скорбит в угрюмом каменном безмолвьи.