Подлость

           Понятие  подлости пришло ко мне вместе с осознанием чудовищного греха, который я совершила в двух- или трёхлетнем возрасте. Когда именно – не помню, но точно знаю, что тогда мне не было и четырёх лет, потому что в то время папа ещё не вернулся с фронта, откуда он был демобилизован в марте 1945 года.
        Мы жили   в  деревянном доме, построенным дедушкой Петром Степановичем, вместе с мамой,  сестрёнкой и многочисленными тётями. Самой молодой из них была Манечка, загорелая синеглазая блондинка,  которая, как известная киногероиня шестидесятых, была комсомолкой, спортсменкой и просто красавицей. Все в неё были влюблены,  я тоже  -  восхищалась и подчинялась ей беспрекословно.
      В то время в нашем райцентре жила немая нищенка, которая была нежеланной гостьей  в домах полуголодного населения.                                                Имя её я забыла, но помню  латанную-перелатанную серую одежду  и неприятный запах, исходивший от неё. Речь у бедняжки была гнусавой и непонятной, так что казалось, будто звуки исходят из её носа; вероятно, у неё было врождённое уродство, именуемое в народе "волчьей пастью".                Милостыню ей подавали неохотно, а мои родственники, завидев её из окна, спешили закрыть входную дверь, и кричали ей «не прогневайся». Такой была вежливая формула отказа у православного населения.
        В один летних дней нищенка каким-то образом проникла во двор нашего дома и встала на нижнюю ступеньку крыльца, крестясь древним широким крестным знаменьем и  невнятно мыча. Никто не сказал ей «не прогневайся», и она смиренно стояла, дожидаясь милостыни.
        В это время Манечка завела меня в сени, дала в руки голик и приказала  прогнать им нищенку. Тем, кто не знает, что такое «голик» (ударение на «и»), поясняю, что это веник из прутьев, наподобие метлы без палки. По причине детской влюблённости в Манечку, а также из чувства отвращения к нищенке я с готовностью согласилась на это скверное  дело, взяла в руки голик и, стоя на верхней ступеньке крыльца, ударила им бедняжку по лицу… Она громко заверещала на своём непонятном языке, и из её правого покрасневшего глаза, по которому пришелся удар, потекли слёзы… И в этот момент меня словно озарило, что-то вспыхнуло в глубине моей крошечной неразвёрнутой души, невыразимый стыд, жалость и отчаянье охватили меня…
       Из дома выбежали мои родственники, кто именно – не помню, их было несколько человек, и моя прекрасная, обожаемая, самая умная на свете Манечка стала объяснять им, что это Галька-бандитка ни с того -   ни с сего, словно с цепи сорвавшись, набросилась на несчастную нищенку и  побила её веником…
    Я не помню, как меня наказали за моё преступление. Помню лишь, как я задыхалась от неожиданного предательства Манечки и не могла никому ничего объяснить.
   Впрочем, благодаря этому случаю, я очень рано поняла, что незнание закона не освобождает нас от ответственности, неважно, двадцать ли нам лет или два года.