Все было так...

    поэма

- Как спина болит – нет мочи,
до неслыханной тоски.
Мам, за завтра ты не сможешь,
простирнуть мои носки?
- Как же, как, ну, что ты, сынка,
для чего же я нужна?
Мне хотелось очень шибко,
чтоб стирала все жена.
Что-то ныне показалось, ты,
родимый мой сынок,
нахлебался где-то малость,
но подумала – не мог.
Где же в поле, как там можно?
От воды не будешь пьян.
Был отец, когда моложе,
ты – ну вылитый Иван!
Ой, какой полынный запах.
До костей пропах травой.
Какой статный и не промах,
тракторист мой дорогой.
На-ко, вот, возьми подушку,
прикорни-ка на скамье, подремай.
потом я в кружку,
 молочка тебе налью.

…Взял вечернюю газету,
скомкал только, не читал.
Как сидел полураздетый,
так мертвецки и упал,
и калачиком свернулся.
Храп на всю избу стоит.
Дед на печке ухмыльнулся:
«всей семье кормилец спит».

 По тропиночке узорной
шла задумчивая мать.
В бане голову пригнула,
В глубь дыминную нырнула,
 угли в печке пошвырять.
Они красные, живые,
вылетают с огня.
«И не хуже, чем другие,
нет, не хуже, чем другие
вырос парень у меня».
Управляяся у печки,
загребла в совок зелу,
подняла огарок свечки,
завалявшийся в углу,
и на случай -
на окошко,
и туда же коробок.
Пол промыла,
и маленько
голиком смела полок.
Угли вскоре потемнели,
(хватит до ночи тепла),
травы под ноги стелила,
ковш на каменку плеснула,
звать до бани всех пошла.

Первый Васька.
Жах, на камни!
Словно змеи на жару,
Закипели - зашипели,
а жирища на полу-у!

Пахнет свежий можжевельник.
Здравствуй, царственный полок,
бей, березовый охальник,
между рук и между ног!

Полетели в стену листья,
кожа лопает по швам,
А лягушки от напасти
разбежались по щелям.
Кто вверх пузом,
кто брык - на бок,
в щели лезут наутек,
Васька хлещет так и этак,
С перепару занемог.

Голым выскочил в предбанник,
Плюх, уставши, на скамью,
подхватил скорее чайник:
«эх-ма, квасу бы хлебнуть!»
Отсиделся, отдышался,
засветился внутри весь:
«вот топерь я возродился,
вот топеря я воскрес!»

На душе легко и свято.
на душе легко и свято.
- Баня лечит нас бесплатно,
подтвердила в доме мать.-

Не пора ли, парень, сватов,
 к твоей девке засылать?
Васька хвать, ее в охапку,
да среди избы кружить.
дед волнуясь, комкал шапку,
и бочком, бочков, вразвалку,
начал гоголем ходить.

- Что ты, сыночка, уронишь,
ишь, силищу накопил!
Дед, невесту может, знаешь?
- Как же – ноне заходил.
Словно чуял - не напрасно,
там наливочки испил.
Васьк, а девка-то согласна ль,
с ней об этом говорил?
- Ммы давно уж сговорились,
 да не знали, как сказать.
На сто лет вперед смотрели.
Не забудьте сваху звать.
- Что ж, давай-ка, мать, икону,
Да венчальный твой рушник,
и литровку самогону, -
подмигнул внучку старик.

…Сынке новую рубашку
достает из сундука,
платье для себя в ромашках,
вдруг у матери немножко
что-то дрогнула рука… 

Дом невесты с большим садом.
Всей деревне напогляд.
Стены крашены в пшеничный,
В кружевах резных наличник –
дед родниться всегда рад.

А в избе их словно ждали.
Тут они знать, в самый раз.
Занавески задрожали,
лица  из-за них глядели –
суматоха началась!

Потоптавшись у порога,
Сваха речи завела.
Поклонилась в каждый угол,
и хозяевам,
и богу,
и пока, что у пустого,
задержалась у стола.
- Здравствуй, добрая хозяйка.
Принимай, хозяин в дом.
Продается у вас ярка?
(Что-то мне, ребята, жарко!)
мы с купцом к вам вчетвером.
Покажите-ка, посмотрим,
не хромая ль, не худа,
а потом товар обмоем.
Ну-ка, дочка – выдь сюда!

…Маков цвет
на середину вышла молча,
очи в пол.
- Будет нашенска дивчина,
 и окончен разговор. –
Крякнул дед в усы седые,
гладя реденький пробор, –
 честь по чести, дорогие,
красотой - аж перебор!
Сваха враз должна исправно
всю беседу подвести:
- Ты согласна ли, царевна,
за царевича идти?
- Да, согласна.
Лучше Васи мне на свете не найти…
- Ну и ладненько,
и ладно.
Вот и сляпали союз.
А топеря, князь прекрасный,
прикоснись до этих уст.
Дед притопнул:
- Где ты, парень, передумаем,
смотри.
На веку моем остальнем
все во мне так и горит.
Сам женюсь, коль растерялся,
 зацелую допьяна.
- Нет!- Василий к ней прижался, -
у меня она одна…

И под смех родни счастливой,
Вася Катю целовал.
Дед немножечко ревниво
Внуков слезно наставлял.
Молодые засмущались –
столь нескромный разговор.
Мать невесты волновалась:
- Проходите все за стол!

Сваты дружно выпивали,
 обсуждая, что и как,
Молодые побежали,
целоваться на чердак.

Осень. Свадьбы.
Дни свободы.
Пень-колода-кутерьма.
Опустели огороды,
богатеют закрома.
Колокольцы.
Ленты.
Дуги.
Кони резвые храпят.
Богом связанных друг с другом,
молодых из храма мчат.
Не со зла и не издевкой,
по старинке – все пучком,
все пути-дороги крепко
перетянуты кругом.
Не проехать, хоть ты тресни!
Переулком – там нельзя,
только выкуп.
 С пляской, песней
молодых нарочно злят.

Деревенские девчата
громко песенки поем.
Вася Катеньку засватал,
Мы за них досыта пьем!

- Ну-ка, Васенька, скорее
попрошу нам выкуп дать.
Если водки пожалеешь-
Даром женушку не взять.
Без жены отсель поедешь,
даром женушку не взять.
без нее сморчком усохнешь,
навсегда покой забудешь,
мы не пьяные уйдем?
Не томи и без обмана,
ты чай вроде не дурак?

Вася вынул из кармана
Три рублевки и пятак.
- Выкуп есть!
Что ж, проходите,
Только… сломана ступень?
За ремонтик заплатите,
водочки опять же дайте,
или сами все чините.
Ждем вас тут аж цельный день.

Ах, товарочка моя,
что такая кислая?
Молодой не наливает,
до сих пор черёзова.

Молодой торгуясь, жмется.
Тут подвох и там обман.
Не желая разориться,
держит накрепко карман:
 - За ступени вам заплатим,
нам чинить нельзя сейчас.
И сказал с улыбкой Кате:
- Мать заждалась в доме нас…
Ожидая у порога,
Та утерла слезы с глаз:
- Хлеб да соль на жизнь-дорогу,
я благословляю вас.

Дроби бей,
дроби бей,
свои ноги не жалей.
С Васиным участием,
произойдет участие.

С песней старой молодые
Свахой сажены за стол.
«Ишь, красивые какие!» -
слышат бабий разговор.
но и тут подвох неловкий –
молодым пришлось стоять.
Каждый угол у клеенки
надо тоже выкупать.
За кирпич на стуле - чирик,
вилки надо – лей в стакан.
Клянчит литр нахально Юрик,
за придуманный капкан.

- В рюмке что-й-то помутнело,
эй, глядите - там деньга!?
 Пью пока, а ты, друг, смело
сто разов целуй пока.
Пусть треснет пол,
скрипнут половицы.
Я сегодня очень зол,
увели девицу.

Дядя Миша под гармошку
пел частушки, рюмку хлоп!
Закусил скорей рыбешкой,
на усах повис укроп.
Девка вышла на подмогу,
Заплясала, пол дрожит:
«дядя Миша, дай дорогу,
 иль на койке полежи!»

…Пламя дрогнуло в лампадке,
отражался свет в венке,
платья белого на складках,
и в колечке на руке.
Откупился Вася малость,
подстелили им ковер.
Потерпеть чуть-чуть осталось,
то и дело целовались,
а народ все пер и пер.

- Ты теперь, Катюша, дома,
через стол кричит свекровь,-
заказую внука Рому,
вы пока целуйтесь вновь.
Вот вам, детушки, картошка,
да родите нам Антошку!
Вот вам корочка от хлеба –
третий внучек будет Глебом!
Вот огурчик, Катенька,
внучку хочу, Настеньку!

Шум и гам,
игра, хмельная,
то туда,
а то сюда.
Мужиков штормит-качает,
Так на свадьбах завсегда.

- Не робей, Василий – горько!-
С места выкрикнул отец.-
Горько!
Горько!
Горько!
Горько!
Жизни холостой капец.

Дом забился весь народом.
Не пробиться-не пройти.
Старикам седобородым
негде волосом трясти.
Блюдо, крытое платочком,
деверь целый день держал.
От гостей, в него подарки
безотказно принимал,
тут же стопку выпивал,
положив деньжонки в блюдо.
А под вечер,
 что же будет?
Кто упал,
кто захромал.

Ложки, плошки, поварешки!
Мужиков уносят в стог.
Непотребные частушки
всех старушек валят с ног.

Все подарки подарили.
Гости снова все за стол.
Выпив – быстро закусили,
съели – новый разговор.

…Молодые покраснели,
спать идут в соседний дом.
Обнаружили в постели:
два полена,
да с сучком?..
Под кроватью дед хохочет:
- Здорово вас напужал?
- Испужал ведь нету мочи,-
Вася жалостно сказал.

Ну, а дед не унимался,
захотел меж ними сесть:
- Енто, чтоб не показалась
жисть малиной,
все в ней есть.
Счастье с горем посрасталось,
постарайтесь разглядеть.
Молодые.
Вам не страшно.
Силы есть все одолеть.
Вот бывало в рукопашной…
- Дед, ну хватит тут сидеть!..
…Все было так.
И так бывает
в таких интимнейших делах:
света тихонько догорает,
и ярче,
ярче блеск в глазах.
А на полу:
белье, рубашка,
цветок завядший в волоса,
халат шелковый нараспашку,
и привкус меда на губах.
А на лице – любви улыбка,
а на постели – кавардак,
а на душе – волненье зыбко
играет робостью в глазах.
Все было так…
            ***
Снова утром разыграли.
Гости пьяные кругом.
Им усталость нипочем.
По закону – все пучком,
свадьбу пять деньков играли.

Сволокли спросонья Катю
вверх да вверх,
аж на чердак.
Можно б спрятать на полати,
второпях сойдет и так.

Вместо молодых сажали
их свидетелей за стол.
Покрывалом накрывали,
пока спал – жену украли,
Вот такой бывал прикол.

Растерялся Вася шибко,
широко глаза продрал,
а народ в избе смеялся:
- Что – жену свою проспал?

Пили-ели,
заедали,
нет бы, Ваську разбудить.
«Горько!» не ему кричали,
и его не замечали,
бы было бы за что им пить.

- Где, Василий, твоя женка?
Крепко же ты, однако, спал!
Место занято немножко,
ждем,
законное местечко,
ты скорее б выкупал.

…Она там.
Он точно верит -
в покрывале с головой.
С нашим другом деньги делит,
друг прижался к ней, балдеет.
«Т-ты, жена, должна
 со мной?..»
Вася тупо репу чешет.
- Вась, местечко выкупай,
Двадцать рубчиков – не меньше,
мани-манишки давай!

Откупился он от друга,
покрывало снял –
дела…
не его жена – подруга
их местечко заняла.
Разыграли, думал Вася,
обманули дурака!
Простофиля!
Так повелся
за понюшку табака…

- Эх, топну ногой,
разобью в осколки,
 потрясу я головой –
вылетит гребенка!

Маета прошла,
суета прошла.
Сваха утром на кровати
молодую не нашла.

На вилку груздей,
побольше налей.
Мы плеснем на потолок,
будет первенцем – сынок!

Бабы топчут середину,
на столе посуды звон.
Щеки – спелая малина,
визг и смех со всех сторон.

Я сегодня веселюсь,
и задаром тут напьюсь,
а мои-то каблуки,
разлетятся на куски!

Несемся вскачь,
свекровь, не плачь.
Хошь злись,
хошь спи,
кухню Кате уступи.
А ты лежи,
или спицами вяжи.
Ни сесть - ни встать.
Внукам надо все связать:
и шарфы,
и носки,
кофты,
варежки,
чулки.
Вертись, вертись, бабушка -
в печке горят шанежки.
Не вой – не горюй,
лучше Катю поцелуй.
Будет печь она топить,
веселее вместе жить.
Утром выгонит весь скот,
коз подоит,
всех накормит,
паутину отряхнет!
Миша шастает в сенях.
Пол танцует на верхах.
Звезды прыгают в глазах.
Стены пляшут,
бабы машут,
дверь танцует – раз в косяк!
Не поймет мужик никак:
вроде трезвый,
ноги резвы,
только ватные они.
«Мне пока не наливать.
Постараюсь устоять.
В головенке вьюжится,
А изба-то кру-у-жится!
Словно ведьма на метле.
Не упасть, друзья, бы мне.
Выпиваю вдругорядь.
Попытаюсь устоять.
Качаюся!
Шатаюся!
Свалюсь сейчас!
Схвачусь за вас.
Бух-бах-тара-рах!
Уносите на руках!
Эй, услышьте, кто-нибудь,
дайте рюмку заглонуть!
Подымите-ка!
Поддержите-ка!
Своего-то мужика,
не оставьте-ка!

Вроде праздничек удался.
Под заборами блюют.
Лысый к бабе затесался,
только разом обложался.
«Лысый, лысый,
вон отсюда,
забирай свою туфлю!»

Заискался Вася Катю,
в баню, заглянул,
в сарай,
на веранду,
под кровати,
где искать-то,
ай-ай-ай…
А потом вдруг осенило-
не залезла ль на чердак?
Их всегда туда манило.
Ну какой же я дурак!
Так и есть – сидят с подружкой:
- Выкуп, Васенька, давай!
«Вот, подружка-хохотушка,
хватит на конфеты чай?»
- А за туфельку невесты,
За подол, за кружева?
«Ты, как клушка на насесте,
или старая сова.
Будь, по-твоему, девица.
Вот тебе на кружева.
 На чулки, платки и ситец».
- И добавь на рукава!
…Наконец, Василий с боем
откупил свою жену,
и один урок усвоил:
«не оставлю впредь одну».

Пляшу-кружусь!
Вся в избе собралась Русь:
украинцы,
москали,
белорусы,
лопари-
все родные, удалые,
не привередливые!

Сваха красной шалью машет,
а в избе-то шум стоит!
- Долго же, Василий, ищешь! –
теща весело кричит.
     ***
…Все было так…
и так бывает…
а жизнь – не поле перейти.
Судьбы одной воспоминанье
через года,
в деревне дальней.
А что не так,
дружок – прости…

 2009 - 2011г.